Про Кешу, рядового Князя

– Эй, папа, покажись!

– Папочка, как ты меня нашел? – подхватывает Кеша. – Иди, родной, поцелуемся?

– Без баловства мойтесь! – повторяет таинственная фигура, и дверь закрывается.

9.

В конце спального помещения новобранцам отведено место. Поскольку увольнение в запас еще не кончилось, в роте становится тесновато, и кровати стриженых временно расположили в два яруса. Новобранцам, никогда не спавшим на многоэтажных кроватях, это явно нравится.

Сидя на табуретках в хозяйственной комнате, парни пришивают петлицы к новеньким гимнастеркам и шинелям, вставляют звездочки в пилотки и шапки. Никто не желает показать себя неумехой в этом серьезном деле. А потому советчиком и наставником оказывается едва ли не каждый, словно ребята с пеленок ничего не носили, кроме мундиров.

– Слушай, дорогой, ты, вроде, не то делаешь.

– Как не то?

– Подворотничок должен выглядывать на два миллиметра.

– Много ты понимаешь! На спичку!

– Князь, ты случайно не к рукаву петлицу пришил?

– Иди, иди, дураки за углом стоят. Сам к штанине не пришей.

Кеша никогда не питал любви к портняжному ремеслу, и теперь тычет иголкой то в петлицу, то в палец. Через открытую дверь он время от времени оглядывает спальное помещение. Да, это не будуар. Это даже не спальня, а именно спальное помещение.

Сильно уколовшись, Князь беззвучно шевелит губами. Он мог бы высказаться в адрес вертлявой иголки и вслух, но в этот момент в комнату бытового обслуживания входит старшина. Шевцов вскакивает и командует хорошо поставленным голосом:

– Взвод, смирно!

– Вольно. Делайте свое дело, – отвечает старшина.

Усевшись на пододвинутый сержантом табурет, старшина с добродушной улыбкой рассматривает новобранцев. А те исподтишка изучают старшину. Он коренаст и сед. Правую щеку пересекает этакий романтичный, довольно приметный шрам. Парни сразу смекают о его происхождении: на груди старшины солидный набор орденских планок. Движения этого человека неторопливы и степенны, как у людей, которых уже ничем не удивишь, поскольку они все виды видывали. Словом, старшина располагает к себе, хотя за добродушной улыбкой угадывается твердый характер.

– Значит так, дети, – прихлопывает по своей коленке старшина. – Для начала познакомимся.

При слове «дети» новобранцы удивленно поднимают головы. Вот, оказывается, кто маячил в дверях бани! Теперь ясно, кто их папа. Кеша, так тот прямо повеселел, и непонятно, что больше удерживает его от зубоскальства – представительный вид старшины или опасение схлопотать. Но напрягшийся язык настойчиво требует разрядки. Чтобы облегчить его, Кеша шепчет Калинкину:

– Папа есть, теперь бы маму сюда, и все в ажуре.

– Сразу я вас, конечно, не запомню пофамильно, – продолжает меж тем старшина. – А меня вам легче запомнить. Звать меня Иван Архипович Тур.

У Князя аж глаза разгораются. Он подмигивает поэту Калинкину и успокаивающим тоном говорит:

– Ничего, товарищ старшина, мы тоже бараны.

В первый момент ни старшина Тур, ни парни не могут сообразить, что такое выкинул Кеша. Затем на скулах старшины вздуваются желваки, а хозкомната взрывается смехом. Хохот положительно влияет на старшину – он смягчается. А Кеше и похохотать хочется от души, и в то же время он чувствует, что лучше сделать вид, будто сам не понимаешь толком, что сморозил.

Старшина качает головой: вот, мол, отмочил, шкет!

– Наша с вами задача в том и состоит, – говорит Тур, – чтобы из стада баранов сделать организованное войско.

– Мировой мужик! – шепчет Кеша Калинкину. – Не обиделся.

– Погоди, он тебе еще покажет, чем баран от тура отличается, – обещает тот.

– А начнем мы это превращение с самого малого, – развивает мысль старшина. – С малого, но не с мелочи, прошу это для себя зарубить. Потому как мелочей в нашем солдатском деле вообще нет. Начнем мы, дети, с портянок.

Все верно, армейская традиция не нарушена. Ну что это, скажите на милость, за старшина, который, увидев стриженую голову новобранца, не стал бы его учить с отеческой заботой мотать портянки? И учить он должен этому делу тоже традиционно.

– Как ваша фамилия? – спрашивает старшина Кешу.

– Киселев, – неуверенно отвечает Князь, у которого мелькает мысль, что «хорошее» место ему придется чистить без сержанта.

– Разуйтесь-ка, курсант Киселев.

Кеша пытается стащить левый сапог. Портянка надежно заклинила ногу. Наконец это ему удается.

– Вот те нате! – разочарованно тянет старшина. – Это что ж у вас такое на ноге?

– На ноге? Вроде, портянка.

– Вот именно – вроде. Солдат, который не умеет наматывать портянку, это даже и не солдат, а этот...

– Баран! – подсказывает кто-то.

– Жертва дороги, – поправляет старшина, строго взглянув на выскочку. – В армии, доложу вам, старших по званию не перебивают. Это, дети, тоже прошу запомнить, а то скажете, что не предупреждал.

Тур делает эффектную паузу: сами, дескать, докумекайте, не такие уж вы и дети.

– Смотрите сюда внимательно. Вот как надо наматывать.