Про любовь, ментов и врагов

– Это абсолютно безобидное средство, которое в его возрасте даже показано, – сдержанно возмутился доктор. – Если, конечно, его не смешивать с препаратами, содержащими фторуксусную кислоту. Но я их ему не прописывал и он их не принимал.

– А яд пауков содержит фторуксусную кислоту? – спросил Ленни.

– Ну наконец! Начинаются журналистские игры воображения! – подумал доктор и вежливо осведомился вслух:

– А при чем тут пауки?

Леонард неопределенно пожал плечами, промолчал, но продолжал смотреть на доктора, не снимая вопроса. И тот поддался:

– Да, в яде некоторых пауков действительно содержатся нейротоксины. Ну, например, у общеизвестной «черной вдовы», или Latrodectus mactans. Её укус действительно может вызвать у человека судороги и даже паралич. А для животных он почти всегда смертелен. Но здесь такой паук не водится…

– А в Сирии?

– При чем тут Сирия? – вспылил наконец Павезе.

– Видите ли, доктор, хронологически получается, что Паравян пережил неожиданный приступ астмы сразу после получения пакета из Сирии…

Доктор сардонически улыбнулся и сложил ручищи лодочкой, как для молитвы:

– O Mamma mia! Поздравляю, господин Сэмьюэль. Так и вижу заголовок вашей статьи крупными буквами: Смерть армянина в таиланде в результате отравления, затеянного на Ближнем Востоке по законам итальянской мафии!

– Интересно, посчитал он меня обычным искателем сенсаций или зацикленным на всемирных заговорах евреем? – думал Леонард по дороге домой. – Но фабулу изложил точно…

Мушкетеры не крутят романов со старыми девами!

19 декабря 2004 г., утро

Шварц объявился в своем РОВД ровненько в 8.00, а Валера Шагинян был уже на месте.

– Ну что? – спросил Шварц.

– Да вроде четверо у нас особо высоченных преступников, но все сидят по тюрьмам, и сидят безвылазно: я проверял, – отрапортовал Шагинян, подрагивая коленом. Шварц понял: ждет вопроса!

– Я так и думал. А что это у тебя?

– Да вот я сводную таблицу сделал для вас: имя-фамилия, год рождения, место жительства, судимость, по какому делу проходил в качестве обвиняемого или подозреваемого, особые приметы, отклонения от стандарта роста в ту и другую стороны…

– Ага, а я думал: сам-то догадаешься? – прищурился Шварц, глядя в глаза рассиявшегося Шагиняна. – Молодец. Ну ты мозг, – поощрил он парня.

– Вырисовывается вот какая картина. В двенадцать тридцать ночи Лусинян вышел от Светланы Гаспарян, что проживает на Демирчяна тридцать шесть, прошёл по той же улице метров триста-четыреста и срезал путь к своему дому через Пушкинский парк. Через два подъезда от роковой арки у него был небольшой подвальный спортивный зал – прикупил у соседа по дешевке в период приватизации, тренировался после возвращения из Америки, потом забросил. В последнее время он этот зал отремонтировал, привел в порядок. По агентурным сведениям, собирался продать отцовскую квартиру, что в том же дворе, и временно переселиться в подвал до лучших времен. А на вырученные деньги устроить персональную выставку. Я с риэлторами говорил: уже вроде бы и покупатель наклевывался: место ведь хорошее, здание «сталинское». Риэлторская контора приличная, проверенная тысячу раз, так что их отметаем…

Впившиеся в Валеру шварцовы глазки засияли: мальчишка явно делал успехи на сыщицком поприще!

– Он там в подвале попоек не устраивал?

– Нет. Над подвалом живет нервная старая дева, которая бесконечно ссорится с верхними соседями по поводу топота их детей у неё над головой. Уж она бы насчет попоек раззвонила. Мой агент её расспросил: никто, говорит, в тот подвал не ходил.

– А с ней у Арамиса романа не было, согласно его обычаю?

– Вы бы видели эту грымзу, товарищ майор…

– Слушай, Шагинян, я подвал осмотрел вчера. Там маты странной белой щетиной обсыпаны. И в двери лаз проделан… Собака там живет, что ли? Ты подвал проверял?

– Проверял, колбаску носил, – улыбнулся Шагинян.

– Ну? – прищурился Шварц.

– Далматинец это, молодая сука. Не чистопородная, но красивая…

– Ну так это же как раз профиль Лусиняна, – прищурился Шварц.

– Он её осенью с улицы взял, после того, как её машина сбила, товарищ майор. Старички парка говорят, приютил её, выходил, там и прижилась. Сам же для неё этот лаз сконструировал. Судя по описанию дворничихи, это она выла над Лусиняном после убийства.

– Слушай, Шагинян, – заволновался Шварц, – я так и знал, что вторую кровь на месте происшествия она могла пустить! Раз её связывали с Арамисом такие нежные отношения, она ведь запросто могла тяпнуть убийцу! И могла бы нас привести к нему, если бы мы врубились! Ну и промахнулись же мы!

– А вот и не промахнулись, товарищ майор. Есть у меня для вас сюрприз. – и Шагинян вытащил из письменного стола пластиковый пакет с килограммовой гантелей, на которой значилось «90 коп.».

– Это ты из вещдоков увел? Или… – начал догадываться Шварц.