Про психов. Терапевтический роман

Косулин родился в Советском Союзе, был пионером, живущим безопасной, закрытой от мира жестокого капитализма жизнью. Оба родителя работали в научно-исследовательских институтах, там же работали их друзья и, как долго казалось Косулину, добрая половина страны. И никто не считал это глупостью и детским взглядом на жизнь. Это было модно.

Самое забавное, что много у кого был вполне себе частный бизнес, как правило семейный: кто уроки давал, кто цветы выращивал, кто самогонку гнал. Вполне по-европейски. Потом стало совсем интересно – свобода, революция, ветер перемен, открытые чистые советские души. А девяностые? Это же время чистого адреналина, как было молодо, весело, еще не накрыто сверху буржуазной офисной скукой. А в Европе что? События исторического масштаба – крушение Берлинской стены, становление Евросоюза – казались лишь отголоском событий реальных, происходящих на любимых просторах неласковой Родины.

В целом, уже после сорока, Косулин осознавал себя человеком полностью советским, так и не сумевшим предать клятву пионера. Еще бы – давал на Красной площади, прямо напротив таинственного Мавзолея, где лежало и до сих пор лежит что-то, именуемое Лениным. Договоры с мертвыми не нарушить так просто. Поэтому и работал в больнице, любил и защищал родину, которая с великого момента клятвы маленького Косулина перед Мавзолеем все время грозила суицидом.

Суицид Косулин не любил и не уважал, а потому смирился с отсутствием мечты – бархатной зеленой кушетки.

Сидел, глотая жадно пражский «Байкал», вспоминал, украдкой рассматривая себя в зеркале: отяжелел за последние годы, давно забросил любимое плаванье. А глаза… Как будто он уже сотню лет продержался, все повидал, ко всему готов. Сможешь ли ты начать все заново? Новая семья, новый дом, новый ты и другая женщина рядом. Какая? Молодая, но с ними скучно, я все это уже прожил… Буду чувствовать себя старым. Что я ей могу дать? Кроме алиментов бывшей жене. Ровесница? Разведенная, с чужими детьми. Или холостячка, не привыкшая жить с другим. А он так привык, так пророс в это совместное бытие. Что ты наделала, Лида… В советские времена был штраф за развод, он бы ее оштрафовал лет на десять! Пусть уходит, только станет на десять лет старше. Было бы справедливо…

Пиво распускает чувства. Косулин перестает размышлять о судьбах Европы, целиком сосредоточившись на своей собственной. Она кажется не менее туманной, чем перспективы Евросоюза. И очень грустной.

Много позже этим же вечером Косулин обнаруживает себя стоящим на набережной и бездумно глядящим в тяжелые и темные воды Влтавы, играющей холодными огнями города. Он устал, замерз, ноги после долгой прогулки по брусчатке гудят, но спать не хочется. Хочется с кем-нибудь поговорить, рассказать о том, что с ним происходит. Он устал от фантазий, мутных размышлений и воспоминаний. Достав свой телефон, Косулин начинает перебирать контакты в записной книжке, с меланхоличной иронией выбирая того, кого осчастливит своим пражским сплином.

Может, Пашке позвонить? Или он спит уже? Паяц точно не спит, но ему звонить не хочется: он насмешничать будет. Может, Агнии? Она наверняка будет рада и польщена, но грузить девушку нытьем не по-джентльменски… И тут на экране телефона засветилось имя «Ана». Внутри щелкнуло. Все встает на свои места. Он понимает, зачем на самом деле отправился в Прагу.

Не дав себе времени забеспокоиться о позднем времени, Косулин набирает номер. В трубке тянутся гудки. Косулин упорно ждет. Наконец ему отвечают:

– Вас слушают. – Ана всегда говорила эту странную для косулинского уха фразу, когда подходила к телефону.

Косулин разволновался, помялся и начал объяснять:

– Алло, алло, Ана, здравствуйте, это Саша Косулин, из психотерапевтического сообщества. Мы с вами встречались на интенсиве в Греции прошлым летом. Я был вашим клиентом.

– Да, Саша, я вас помню. – Голос звучит ровно и доброжелательно, как всегда.

– Понимаете, я тут случайно оказался в Праге и очень хочу попасть к вам на прием. Я улетаю завтра вечером. Не могли бы вы найти для меня время? – Косулин с надеждой замирает, прижимая телефон к уху.

– Одну секунду, Саша, я посмотрю свое расписание. – Что-то зашуршало, и через несколько секунд Ана отвечает: – Единственное, что могу вам предложить, это восемь утра, завтра.

– О, здорово! – Косулин выдыхает.

– Буду рада вас видеть, пришлю адрес эсэмэской. До встречи.

– Спасибо! – Косулин почувствовал, что в эту секунду нити судьбы опять оказались в его руках.

Бодрым шагом он отправляется домой. Как же теперь заснуть? Мне надо столько ей рассказать, успеть за час. Как же хорошо, что я про нее вспомнил!