Про тех, кто в пути

Мент отшатнулся. Его напарник сделал шаг назад. Несколько секунд они рассматривали меня остановившимися глазами. Потом молча развернулись и быстро пошли прочь не оглядываясь.

Я даже не задумался над тем, что они пытались меня ограбить - плевать! Я сидел и унимал трясучку, удивляясь, что у меня ещё вообще бьётся сердце. Потом встал, перебрался к нескольким столикам под весёлым кокакольным навесом, купил бутылочку холодной воды и залпом её высадил.

В ушах у меня стояли звуки, услышанные на той чёртовой аллее. Я потряс головой - отчаянно, стараясь прогнать их прочь и одновременно убедить себя, что всё это мне почудилось, что мне просто было плохо…

Мой блуждающий взгляд уже несколько раз скользил по вывеске над входом в старинное здание - освещённая синим неоном, она гласила:

ТЕЛЕФОН ТЕЛЕГРАФ ИНТЕРНЕТ

Это, кажется, было то, что мне нужно. Когда я встал, ноги подламывались, но в небольшом помещении, объединявшем сразу всё, где двое пацанов резались в какую-то игру по сети за единственным компьютером, а за старинной конторкой сидела немолодая и надёжная, как её конторка, женщина, я слегка пришёл в себя, если это вообще было возможно и, пристроившись за столиком, покрытым пластиком, под которым лежали образцы заполнения бланков, составил коротенький текст.

Потом перечитал его.

«Мама доехал нормально не волнуйся всё в порядке»

И вдруг я расхохотался, до смерти перепугав женщину за конторкой.

Всё в порядке! Конечно, что тут ещё сказать - всё в порядке, блин! В абсолютном! В пол! Ней! Шем!

Если исключить, что я либо окончательно сошёл с ума - либо…

Либо - что?

6

Проснувшись, я долго не мог понять, где, собственно, нахожусь. Незнакомым было абсолютно всё - даже запахи, лившиеся из затянутого марлей, но настежь открытого окна. Дома моё окно выходило просто на улицу, хотя и окраинную, да оно там и не открывалось. В корпусе…

Ладно, это всё чушь.

Я хотел вскочить сразу, но потом остался лежать и прикрыл глаза снова. Все вчерашние приключения казались вызванными переутомлением и обилием впечатлений.

Головка вау, ротик кака, а сегодня войду в норму - и всё будет отлично. Каникулы у меня - или нет?!

А дед - отличный мужик, вчера и не подумал меня ругать, хотя я пришёл домой в пол-одиннадцатого, и они с этим немцем сидели на крыльце. Кажется, ждали меня. Я честно сказал, что пошёл, куда глаза глядяд, а на обратном пути заблудился. Но телеграмму дал.

А сейчас всё, что со мной происходило вчера - вот честное слово! - казалось сном.

Я посмотрел на свои часы, лежащие на подоконнике. Было всего восемь. Надо же… Я прислушался к себе - нет, спать больше не хотелось, точно. Ну, что? Тогда встаём?

Как раз тут моё внимание привлекли звуки, доносившиеся из сада. Я откинул одеяло, поднялся и подошёл к окну распахнул толчком лёгкую раму.

Дед Толя - в чёрных трусах и белой майке - обрабатывал кулаками подвешенную на сук яблони боксёрскую грушу. Груша коротко ухала и качалась. Дед коротко ухал и прыгал. Я заметил, что у моего родственника вовсе не старческое тело - ни животика, ни тонких ног, ни дряблости кожи…

Правое плечо занимал жутковатый шрам - лямка старинной майки его не закрывала. Я скосил глаза на свои рёбра, на свой шрам - звёздчатый и неровный. И, передёрнув плечами, поднял голову.

Герр Киршхоф расположился, положив друг на друга вытянутые ноги, в плетёном из прутьев кресле под другой яблоней. Он покуривал длинную самокрутку и держал в руке бокал с пивом, одобрительно глядя на деда.

- А помнишь… - дед атаковал грушу серией ударов - так, что даже сук заскрипел протестующе, - как мы с тобой на пруду дрались? Ты мне тогда ещё навалял… Может, попробуешь?

- Лучше вспомни, - немец выпустил неторопливое облако дыма, - как мы с тобой подрались с… о-коль-ским-ми? Я так сказал?

- Окольевскими, - поправил дед и, остановив грушу, увидел меня.

- Доброе утро, - поздоровался я первым.

- Доброе утро, Жень, - улыбнулся дед. Герр Киршхоф поприветствовал меня взмахом бокала:

- Гут морген, Евгений! - покосился на деда и добавил лукаво: - Хайль Гитлер.

- Но-но, Гитлер, - дед качнул в его сторону грушу и опять обратился ко мне. - Чего там торчишь? Мойся, брейся, одевайся и пошли завтракать…

…Дед готовил сам, как я понял, и неплохо. В принципе я бы не удивился, питайся он готовыми завтраками, обедами и ужинами из какого-нибудь супермаркета, да и не был бы против - но на столе оказался настоящий глиняный кувшин с молоком, тарелка с гренками, масло, огромная яичница с ветчиной и помидорами, и миска холодного винегрета. Герр Киршхоф к столу опоздал и, принеся две бутылки пива «Клинское», тут же открыл одну.

- Вы не пьёте пива, Евгений? - спросил он.

- Да нет, - я улыбнулся - немец мне нравился.

- Вы спортсмен?

- Я хотел стать… - я оборвал себя. - Не пью.

Немец посмотрел на меня долгим взглядом. Дед раскладывал яичницу. Герр Киршхоф сказал: