Про звезду

– Типа, кладовщик? Ну, тоже дело нужное. Я что сказать хотел: не просто так меня берегут. Чуйка есть. Я ведь как бы между этими всеми (Вован презрительно кивнул на вахтовиков) и самым верхним начальством. Типа, промежуток. Или нет, вставка?

– Прокладка? – предположил я.

– Ты это, за метлой следи. Прокладка – она с крылышками, понял? Сказать, куда засовывают? Так вот. Особая моя судьба. Знаю. Может, президентом буду. Или батей римским.

– Папой, – машинально поправил я. Глянул на часы и заторопился, – спасибо за угощение, Владимир. Я пойду. Работа.

– Давай, охранник.

Я подмигнул задремавшему под столиком котёнку и вышел в мокрый снег. Посмотрел на прохудившееся небо, пробормотал:

– Не «охранник», а «Хранитель».

Хранителям нельзя радикально вмешиваться в ход событий. Запрещено останавливать цунами. Но можно бросить один спасательный круг. Выбрать прокладку и беречь её до нужного момента.

Отошёл подальше, спрятался за углом. Нажал тангенту.

– Мурр.

Хранитель на задании имеет право прямой связи с Королевой. Я увидел, как, сияя рыжей ухоженной шёрсткой, она зевает, обнажая ослепительные клыки.

– Всё по плану, Ваше Величество. Десять секунд.

– Мяулодец.

Грохот – как взрыв. Завыли от ужаса сигнализации автомобилей. Огромная крыша нового павильона, перегруженная мокрым снегом, подломила ржавые конструкции и рухнула, хороня под собой надутых блондинок, небритых командировочных и разливающих дешёвую водку вахтовиков.

И Вована.

Это я вытащил тебя, шестилетнего, из воняющего тиной пруда, Вован. Я закрывал от пуль твою тушу на стрелках. Я вывернул руль летящего тебе навстречу автобуса.

Чтобы в назначенный час ты исполнил Истинное Предназначение.

Там, в кромешной тьме, в сдавленных стонах умирающих, ты сейчас лежишь кровящей прокладкой между покорёженным железом и смятой столешницей. А под тобой – плачущий от ужаса дымчатый котёнок. Целёхонький.

Спасатели разберут завалы и достанут его вместе с выжившими двуногими.

Его – будущего Принца-консорта Галактической Империи Барсика Второго.

Точнее – И-мяу-перии.

Слава Королеве!

Апрель 2015 г.

Путаница

Природа попутала. Снег испуганно коснулся почвы – как нежная девушка точёной ножкой холодной воды – и, ужаснувшись, растаял.

Конец декабря: у французов расцветают розы, у нас – подснежники. Третий урожай лисичек собирают дачники, и делают жарёху из зимних грибов.

Тем не менее, я достал тёплую куртку и фетровые сапоги. Сейчас такие продают в обычном военторге, а тогда…

– Может, передумаешь?

Любимые серые глаза, спрятанные слезинки в уголках. Двадцать лет.

Двадцать лет подряд, в конце декабря, она задаёт один и тот же вопрос. И слышит один и тот же ответ.

– Родная, ты же понимаешь. Я обязан. Я должен.

Встревает дочка. Она знает всё: предки – динозавры; жизнь – проста; обязательства исчезают вместе с желанием их исполнить.

– Па, ну бред же. Мне восемнадцать лет, и я ни разу не встречала Новый год вместе с папой. Ладно бы, ты нас бросил…

– Таня! – кричит жена. Она суеверна.

– … или там, к молодой соске ушёл. Мамуля, успокойся. Так ведь всё же хорошо, вы у меня – вообще родаки зачётные. Вы там погрязли в бетоне древнего дерьма, и ладно. Но Новый год я готова встречать в семье. И даже… Барабанная дробь! К нам придёт Антон. Я пригласила, и он согласился.

Жена охает и прикрывает рот ладонью. Это – очень серьёзно. Значит, там не только хиханьки. Неужели моя свободная, пирсингованная, курящая с четырнадцати дочка становится разумной молодой женщиной?

* * *

Тогда, двадцать лет назад, нас предупредили строго-настрого: никаких имён, адресов и реальных биографий. И намекнули: каждый второй из нас – стукач.

То есть, не «стукач», конечно. «Сознательный гражданин».

Моего препода по огневой держали в эритрейской тюрьме два года. Потому что министерство обороны сначала от него отказалось: типа, был в отпуске.

Это, несомненно, очень круто: провести отпуск в эритрейской тюрьме. Всё включено: яма на уровне минус шесть метров, фекалии и моча под себя, трупы умерших, которые не забирали неделями.

Плюс сорок наверху и плюс пятьдесят внизу.

На шестьдесят человек – кожаное двадцатилитровое ведро воды раз в сутки.

Драки у этого ведра. Насмерть. Собственная моча вместо воды. Кровь вместо воды.

Не своя кровь.

Препод выжил. Его обменяли на какого-то царька-людоеда, задержанного в Италии, во время Миланской «Недели моды», куда «монарх» повёз свою новенькую семнадцатую жену – «Мисс Ханты-Манси». Вовремя подложенную ФСБ.

У моего препода был выбор: продолжать упираться, что он – гражданин Чехии в соответсвии с поддельным паспортом. Или что он – полковник Вооружённых Сил России.

Он выбрал жизнь. Перепутал с карьерой. Генералом, естественно, не стал.

Бывает.

* * *

– Питер, не грусти.

Моё погоняло – «Питер». Мы, идиоты, пытаемся сохранить инкогнито. Мы сидим в зиндане. Наверху – люди, которые с удовольствием нам отрежут башку в любую секунду.

Мы все трое – русскоязычные. Более того, мы – служащие разных силовых ведомств очень разных стран.

Мы не имеем права в этом признаваться. Это – западло.

Это больше, чем «западло». Просто – предательство.