Проба на излом

– Они пол-Сибири обустроили. Всякий знает. Почитай в ОГАС соответствующие папочки.

– Папочки у деточек, – сказал Кондратий и выпил. Не чокаясь и не предлагая последовать за ним. – Что в тебя нравится, так это юмор.

– Стараемся, товарищ капитан, скрасить ложкой юмора бочку жизни. Иначе не проживешь. Архипелаг суров.

– Суров, – согласился Кондратий. – Вот вы возитесь там со своим патронажем и дальше детей своих чудовищных ничего не видите.

– Почему не видим? Видим. Вот, например, завелся у нас в Братске медведь-шатун. Представляешь? Забрел из тайги в город и устроил охоту на людей. А мы его ловим. На живца.

– Черте че и с боку бантик. В огороде бузина, а в Киеве дядька.

– Кстати, о бузине…

– Хватит, – хлопнул ладонью по столу Кондратий. – Я говорю серьезно. Дело тут нечистое.

– Злоупотребления? Моральное разложение? Штурмовщина и приписки? Валютные махинации? Обратись в ОБХСС.

– А что, если есть патронажные организации? – Кондратий прищурился. – Как тебе такая загогулина?

– Загогулина как загогулина, – пожимаю плечами. Мало ли под водочку да под закусочку кому чего в голову придет. – Не умножай, друг Кондратий, скорби в наших мирах.

– Помнишь несанкционированных разведчиков будущего? – Кондратий освежил водку в стаканах. – Там еще твое патронажное дитя участвовало?

– На память не жалуюсь, – говорю сухо и промачиваю горло. Но чему обижаться? Манеры такие у товарища Хвата, манеры.

– В общем, работают братья-товарищи, работают, за что тебе отдельная благодарность.

– Служу Советскому Союзу!

– Вольно, майор, вольно. Я ведь не к этому разговор веду. А к тому, что появилась у них задумка описать некую организацию, которая исследует нечто неисследуемое и непознаваемое. Этакий гротеск на нашу действительность.

– Неужели опубликуете?

– За кого нас принимаешь, друг Дятлов?

– За профессионалов своего дела.

– О! – Кондратий поднял указующий перст. – За это и выпьем!

Выпили. Огурцами хрустнули. Рыбкой посолонились.

– Так вот. К чему я? К тому, что ваш Спецкомитет и ваш заклятый друг Братскгэсстрой на самом деле две сторон одной медали, понимаешь? И это не фигура речи. Не метафора, прости господи… А вроде квантовой функции, которая находится одновременно в двух состояниях…

– Как электрон? Который неисчерпаем, потому как одновременно волна и частица? Знаем, знаем, Ленина конспектировали…

– Напрасно ёрничаешь, – заметил Кондратий. – Мне вот интересно, что произойдет, когда эта смешанная функция столкнется с макрообъектом, ведь ей придется перейти в определенное состояние – либо Спецкомитет, либо Братскгэсстрой… так и вижу – огромный такой объект, через тайгу прет…

– Тебе фантастику писать, – отвечаю с завистью. – Можно даже ненаучную.

– Давай-давай, подкалывай.

– И все равно не понимаю – в чем суть?

– В чем суть… – задумчиво повторил Кондратий. – Помнишь, нас в училище Кастором и Поллуксом прозвали? За неразлучность.

– Касторкой и Луком, – поправляю я.

– Вот-вот. Так может и мы с тобой – волновая функция в смешанном состоянии… в очень смешанном…

– Вы в своей конторе совсем спятили, – говорю искренне.

Связной

Проводят в тесную комнатку, где еле-еле умещаются стол, стул и железные полки с рядами толстенных пропыленных папок. Сделанные из листового железа с крупными клепками стены наводят на мысли об отсеке на корабле, во чреве которого неожиданно оказываюсь. Даже дверь как на корабле – с закругленными углами, рычагами и круглым окошечком.

– Располагайтесь, – и оставляют. Ожидаю, что сработает механизм герметизации, но дверь всего лишь лязгает, оставляя просвет.

Когда аппаратура подключена – телефон воткнут в разъем, трубка уложена на модулятор-демодулятор, а по крошечному экрану портативной станции бегут зеленые строчки, опекуны приносят электрический чайник, пачку галет и коробку чая. Такой чай вижу впервые – кристаллический. Его надо отковыривать ложкой и бросать в кипяток, получается дрянной напиток, на чай не похожий. Однако жажда мучает, осушаю весь чайник. Во рту приторно.

В наушниках шумит, свистит и чавкает. ЦПУ лениво отстукивает строчки контрольного кода – 4-8-15-16-23-42 – с единственной целью показать устойчивость канала. Никаких новостей. Только унылые закорючки.

После чая еще больше хочется пить. И в туалет. Туалет обнаруживается тут же, за полками – крошечная комора, колени упираются в железную стену и приходится держаться за скобу, чтобы встать после оправки. Вода из крана пахнет электричеством. Кажется, будто в ней проскакивают искры, и чайник, который ею наполняется, может ударить током.

Слышу писк, возвращаюсь за стол и читаю:

«Доложите обстановку»

«Все штатно» – отстукиваю. Обстановка железная, хочется добавить, но оператор на другом конце канала не поймет шутку. Да и какая шутка? Правда жизни.

«Будьте начеку»

Еще раз осматриваю закуток, не представляя, что может означать этот то ли совет, то ли приказ. Канал шифруется, перехват невозможен. Вполне можно отстучать: «Проведите разведку» или даже «Проведите разведку боем». Но что такое «быть начеку»?