Проба на излом

– Да, – опять в знакомом кабинете. Все как всегда. Дятлов в излюбленной позе на подоконнике курит в позе роденовского «Мыслителя». Это чье-то воспоминание в голове. Как отпечаток грязного сапога на ковре. Позволяю лишнего: – Какое задание?

Дятлов долго молчит. И когда кажется, что ответа не будет, говорит:

– Сказку про курочку Рябу знаешь? Как она снесла яйцо, да не простое, куриное, а золотое… Вот и у нас кто-то когда-то решил, что патронажные – этакие куры Рябы, которых можно заставить нести золотые яйца. И они несут, попробовали бы не понести! – Дятлов отвернулся, поскреб ногтем по стеклу, будто счищая невидимую грязь. – Но разбивать золотые яйца так и не научились. Дед бьет-бьет, не разобьет… баба бьет-бьет, не разобьет… И приходится звать на подмогу товарища Дятлова со товарищи… чтоб они как мышки хвостиками махнули и… Нельзя приготовить яичницы, не разбив яиц.

Молчу. Впитываю. Что впитываю, зачем впитываю – не понять. Пока не понять. Но обязательно пойму.

– Все это присказка, а сказка – впереди. И состоит она в том, что на далеком-далеком острове Буяне в море Океане некий динозавр решил приютить землеройку. Вот нам и предстоит решить маленькую проблему. Готов?

– Так точно, товарищ майор!

– Иди собирайся, – усмехнулся Дятлов. – Форма одежды – походная, туристическая. Оружие и боеприпасы получи в арсенале.

Разворачиваюсь на каблуках и выхожу из кабинета.

Казань, декабрь 2020

КОНЕЦ

Сельгонский континуум Братская Шекспириада

И скромно улыбнется Тень Отца
Бессмертной драмы. Вильяма Шекспира.

С.Битюцкий

Пролог

Нет никого, чья шкура была бы мне дороже моей собственной!

В.Шекспир «Буря»

Акт 1, сцена 1

Внизу расстилалось лесное море. Тяжелые тучи нависали над тайгой, словно предвещая шторм. Вертолет казался ветхим корабликом, зажатым меж двух грозных стихий. Если бы не оглушающий шум винтов, сидящие в вертолете наверняка услышали гул и потрескивания – звуки высоковольтной линии электропередачи. Собственно, вдоль такой линии и летел вертолет, как будто не доверяя приборам и ориентируясь на проложенную в тайге широкую просеку, по которой тянулась ЛЭП-500, воспетая в знаменитой песне А.Пахмутовой и Н.Добронравова.

– Нехорошие места, – сказал Севастьянов, но Иван Иванович даже не повернул к нему тяжелую голову, рассматривая в иллюминатор, как в тайге все чаще и чаще появлялись черные проплешины Сельгонских болот.

Не дождавшись ответа директора, Севастьянов наклонился к сидящему через проход от него Антонову:

– Тут полгода назад пропал вертолет с Козыревым, – и только сказав об этом, прикусил язык. Эк, некстати! Напоминать приемнику о предшественнике, да еще при таких обстоятельствах. Неловко получилось. – Он с семьей летел, женой и пятилетней дочкой, – все же давящая атмосфера за бортом не давала остановиться. Севастьянов относился к той породе людей, которым беспокойство развязывает язык.

– Большая трагедия, – сказал с заднего кресла Иван Братов. – Ведь это он меня в институт пригласил заведовать лабораторией.

– Знаю, – процедил Антонов, надеясь пресечь неприятную тему.

– Лэп пятьсот непростая линия! – затянули с задних рядов нестройными, а точнее говоря изрядно подпитыми голосами актер больших и малых жанров Тренкулов и главный лесничий лесхоза «Энергетик» Степанов. С момента посадки в вертолет оттуда, где они сидели, доносилось подозрительное звяканье и бульканье. Впрочем, замечания им Иван Иванович не делал, видимо посчитав, что для работника культуры подобные перелеты на винтокрылой машине чересчур волнующее испытание.

– Я слышал, он собирался в Москву лететь, – продолжил Братов, – в цека партии правду искать.

– Ага, сначала здесь морочил всем головы и проводил антинаучные эксперименты за государственный счет. Аморалку, понимаешь, завел. Потом решил, что ему неправильно строгача по партийной линии влепили, да с поста директора НИИ турнули, – раздраженно сказал Антонов. – Правдоискатель хренов… Лжеученый, Лысенко от электричества…

– Почему же он в Москву через Сельгонские топи полетел? Билетов на самолет в Братске не досталось? – не унимался Иван, явно страдавший тем же недугом, что и Севастьянов.

Вертолет резко качнуло, в иллюминаторы плеснуло дождем. Пассажирам показалось, будто в равномерный гул винтов вплелся подозрительный кашель, а затем громыхнуло и сверкнуло так, что все на некоторое время оглохли и ослепли.

– Что за черт?

– Что происходит, вашу мать!

– Долетим?

– Язва вам в глотку!

– Тише, товарищи, тише! Ничего страшного! – молчавший до того времени Арон Маркович возвысил голос. – Мы всего лишь попали в грозу!

– Всего лишь… – хмыкнул Степанов и приложился к горлышку бутылки. Вертолет раскачивало так, что нечего было и думать воспользоваться стаканом.

– Оне… оне… с земле… бие… – пробормотал до смерти перепуганный Тренкулов.