Проба на киллера

— Что же получается, Надежда Васильевна? — мягко стал выговаривать ей Брянцев. — Петренко вас оговорила, Митрофанов и Квасова оговорили, Ястребков…

— Я разве сказала, что Ястребков меня оговорил? — возразила тусклым голосом Полунина.

— Так ведь он утверждает, что вы его и Щеглова угощали возле наркологии коньяком! У вас, что, с Ястребковым тоже отношения испортились?

— Нет, с ним у меня отношения нормальные, — ответила Полунина. — Только я не знаю, для чего ему понадобилось повторять со слов Митрофанова и его сожительницы всякий вздор про меня и Германа…

— Надежда Васильевна, послушайте меня внимательно, обратился к ней Брянцев тоном доброжелательного увещевания. — Совершено убийство близкого вам человека, вашего мужа. А вы отказываетесь помочь следствию в розыске преступника. Напрасно думаете, что мы без всяких на то оснований заинтересовались вашими отношениями с Германом Щегловым. Проработка версий — занятие столь же неблагодарное, сколь и необходимое. Если вы убеждены, что Щеглов не имеет отношения к убийству вашего мужа, то помогите нам поскорее снять с него все подозрения…

— Вы его подозреваете в убийстве моего мужа?! — горестно воскликнула Полунина.

— Мы вынуждены подозревать всех, кто общался с пострадавшим в последние часы перед его смертью, — пояснил Брянцев. — Между прочим, Надежда Васильевна, следствию уже многое известно о личности убийцы. Известно, например, что он был одним из тех людей, которых Алексей очень хорошо знал. Кстати, ваш муж вам рассказывал, как в ночь на десятое августа на него напали какие-то парни и пытались его душить?

— Я ничего не знаю об этом, — заплетающимся языком пролепетала Полунина.

— Серьезно? — удивился Брянцев. — А ваша мать говорит, что как раз вы ей об этом и рассказывали!

— Мама?.. Не верю своим ушам!

— А вы видели, как после этой встречи с парнями Алексей вернулся домой? И когда вернулся — ночью или утром?

— Я крепко спала и, видимо, не услышала, как он вошел в квартиру, — ответила Полунина. — Он открыл дверь своим ключом. А утром я проспала и торопилась на работу, поэтому не заглянула к нему в комнату.

— Но ведь его с вечера не было. Значит, вы нисколько за него не волновались? Ведь приоткрыть дверь и посмотреть, вернулся домой муж или нет — дело нескольких секунд…

Полунина с преувеличенным вниманием разглядывала платочек и, увлеченная этим занятием, словно бы не слышала того, что говорил ей следователь.

— Что же у нас с вами получается в итоге? — снова заговорил Брянцев после минутной паузы. — Возникают вопросы, которых могло и не быть. Самый первый: что вынуждает вас говорить неправду? Или кто вынуждает? Следующий вопрос: а не потому ли вы скрываете правду, что за вашими отношениями с Германом Щегловым кроется тайна, так или иначе связанная со смертью вашего мужа?

— Вы говорите ужасные вещи! — дрогнувшим голосом заявила Полунина и, поднеся к глазам платок, уже сквозь слезы продолжила: — Я ничего от вас не скрываю!.. Мне нечего скрывать, а что на нас с Германом наговаривают…

— И ваша мать на вас тоже наговаривает? — спросил Брянцев.

— Моя мама — старая женщина, она могла что-то перепутать и забыть…

— Нет, Надежда Васильевна, ваша мама ничего не перепутала и не забыла! А вы хорошенько подумайте над тем, что я вам сказал, и в следующий раз…

— Значит, вы никогда не оставите меня в покое? — всхлипывая, спросила Полунина.

— Все будет зависеть от вас, — ответил Брянцев, пожимая плечами.

— Сколько можно терзать человека? — продолжая всхлипывать, воскликнула Полунина. — Не просто человека, а женщину, которая потеряла мужа и которая должна быть, кажется, заинтересована в розыске убийцы! Ну да Бог вас простит!..

«Не там копаете!»

А в это время в соседнем кабинете Горелов допрашивал Щеглова. Брянцев тихонько подсел к столу и, прислушиваясь к разговору, пробежал глазами исписанные округлым разборчивым почерком листы протокола.

«Вопрос: — С какой целью, находясь 3 сентября в квартире Полуниной, вы представились сотруднику милиции телевизионным мастером?

Ответ: — К тому времени наши отношения с Полуниной еще не были окончательно прояснены, и я не хотел ставить ее в неловкое положение…».

И еще на одном месте Брянцев задержал взгляд:

«Вопрос: — Днем 2 августа между вами и Н.В.Полуниной произошел возле наркологического отделения, за распитием коньяка, разговор о совместной поездке на юг. Вы подтверждаете этот факт?

Ответ: — Нет, не подтверждаю! Не было ни коньяка, ни разговора о поездке на юг!».

Откинув голову назад и слегка прищурясь, Щеглов поглядывал на оперативника независимо и как бы снисходя из великодушия. «Ну, поспрашивай, поспрашивай!» — говорил его взгляд.

И Горелов, скрепя сердце, продолжал допрос:

— Где вы взяли деньги на поездку?

— У меня оставались еще заработанные в зоне. И родители дали.

— Сколько вам дали родители?

— Два лимона.

— Сейчас на что живете?

— Родители помогают.

— Фактически вы переселись к Полуниной. Неужели и там живете на родительские гроши?

Щеглов снисходительно и нагло улыбался.

— На работу когда-нибудь намерены устраиваться?