Пробегая между тучами

– Газуй! Скорей газуй! – заторопила Алёна, надеясь проскочить.

Закрывающиеся за спиной автоматические ворота едва не стукнули по заднему бамперу. Ликуя, они въехали во двор гостиницы.

– (Ну и порядочки у них в этой Франции, – подумала Урбанова. – Век живи, век учись… дураком помрешь, тьфу, тьфу, тьфу).

* * *

Утро. Париж. Что может быть прекраснее? Едешь и смотришь через окно машины на крыши с мансардами. Им повезло, они нашли бесплатную парковку недалеко от Лувра, но, подходя к музею, ужаснулись. Очередь в кассу проходила через всю площадь, огибала пирамиду и змейкой тянулась вдоль стен музея.

– Будем стоять? – без энтузиазма поинтересовалась Стелла. Она-то бывала здесь не раз.

– Давай сначала посмотрим, с какой скоростью народ двигается.

– Да вы не беспокойтесь, – включился в их разговор прохожий, отчего-то говорящий по-русски. – Очередь идет очень быстро. Сегодня первое воскресенье месяца, бесплатный день.

– Упс, – обрадовалась бережливая Алёна, – если везет, так во всем!

Ко входу люди шли молча и сосредоточенно, как к Мавзолею дедушки Ленина: медленным шагом с короткими остановками. Огромная площадь перед Лувром, пирамида, эскалатор вниз, вход, проверка на металлоискателе – и вот они в сокровищнице.

Бытует мнение, что хотя бы один раз в жизни каждому человеку следует побывать у полотна Джоконды и выдвинуть свою версию, почему же, кому и как она улыбается.

* * *

Со всемирно известной картиной Леонардо да Винчи Алёну связывала давняя история. Как-то раз, еще в начале их знакомства, Алекс пригласил ее в квартиру своего деда, который был в отъезде. По правде сказать, жениху, да и ей тоже, хотелось просто остаться наедине и впервые узнать друг друга. Гостиницы в то время были доступны только для супругов, да и то при наличии возможности забронировать номер по служебной линии или через друзей, имеющих доступ к государственной «кормушке».

Они долго топтались около двери. Увы, ключ прокручивался в старом замке. Попасть внутрь не удавалось. Но возбуждённого парня было уже не остановить. От соседей на восьмом этаже девятиэтажного дома он перелез с балкона на балкон и открыл дверь изнутри. Алёна в это время тряслась от страха на лестничной площадке.

– (Господи, только бы не поскользнулся и не сорвался), – причитала она.

От приключений «под куполом цирка» взаимный пыл несколько охладился, и они просто сели пить чай на кухне. Прямо напротив Алёны висела репродукция «Джоконды». Алекс сделал комплимент, сказав, что Алёна очень на нее похожа. Урбанова пришла в ужас:

– (Неужели я такая страшная?)

* * *

Теперь известное полотно перед ней. Подойти близко практически невозможно. В зале витает тихий гул толпы. Но она всё-таки пробралась к деревянному барьеру и продолжительное время рассматривала изображение напротив, сравнивая и противопоставляя его своему отражению в стекле перед пятисотлетним полотном. Пыталась понять, откуда же исходит загадочная улыбка. Долго примерялась, чтобы улыбнуться так же, как Джоконда, и наконец поняла. Не надо растягивать губы, как обычно делают все, особенно перед фотоаппаратом. Надо лишь почувствовать их уголки и представить себе, что ты сливаешься со Вселенной в единое целое. Они сами собой слегка поднимутся.

Стоящий рядом мужчина ахнул:

– Мадам, а вы знаете, что у вас улыбка Моны Лизы?

– Знаю! – озорно ответила Алёна и скрылась за спинами туристов.

* * *

День был замечательным. Следующим в их программе стоял музей д'Орсе.

Там Урбанова надеялась «вживую встретиться» со всеми, в кого была влюблена еще со школы: Моне, Сезанн, Гоген… В Москве, в Пушкинском музее, она могла часами бродить по залам, внимательно разглядывая знаменитые полотна. Обычно посетителей было немного, и это давало возможность, отойдя на почтительное расстояние от картины, уловить импрессионистическую мелодию в красках. Никто не мешал подойти ближе и в деталях рассмотреть каждый мазок кисти, сделанный автором в прошлом веке.

Даже когда подрос сын и она провожала его в школу, находившуюся недалеко от музея, Алёна не могла удержаться, чтобы не зайти и не пробежаться по-быстрому мимо коллекции, бросив на ходу: «Привет!» автопортрету Гогена. Почему-то с ним сложились особо дружеские отношения.

Огромная очередь таких же, как они, «халявщиков» двигалась медленнее, чем в Лувре.

– Если и дальше черепашьим шагом будем ползти, то не успеем ничего посмотреть, – с грустью в голосе пробормотала любительница живописи.

– Может, завтра? – предложила Стелла.

– Завтра у них выходной день, а потом будет уже не до музеев.

– Точно, и мне тоже.

* * *

Еле таща ноги от усталости на пути к своему автомобилю, припаркованному недалеко от Лувра, они увидели полицейских, записывавших их номер.

Урбанова нашлась сразу:

– Здравствуйте, как ваши дела? – она была сама вежливость и обходительность. – Я приношу вам самые глубокие извинения, если мы что-то нарушили.

– Здесь парковка запрещена. Выписываем вам штраф, – сурово сказала женщина-полицейский.

– Помилосердствуйте, – всплеснула Алёна руками. – Как вас зовут?

– Младший жандарм Агата Легран.