Пробел в биографии

– Понятно, – кивнула Лавиния. – Продолжай.

– В семидесятом году был приглашён в качестве мага-медика в компанию «Леклерк», где и работал до восемьдесят девятого.

Услышав название фирмы, Лавиния перестала рисовать завитушки на чистом листе и подняла глаза.

– «Леклерк»?

– Именно так, – кивнула Марджори.

– А не с ними ли был связан судебный процесс об отторжении имплантированного сустава?

– О да! И было это в конце восемьдесят восьмого года. Процесс этот очень активно освещался всяческой прессой, а потом как отрезало. Кстати, вот тут, – она многозначительно похлопала по нескольким страничкам, сложенным стопкой, – есть перечисление ещё пяти судебных дел по таким же заявлениям.

– И что суд, в удовлетворении иска отказал?

– Вовсе нет! «Леклерк» почти разорилась на выплатах, но всё же удержалась на плаву. Так вот, в принципе, можно предположить, что уход Нильсена из компании со скандалом не связан, всё-таки он проработал после решения суда ещё более полугода. Мало ли какие причины были у одного из ведущих магов-медиков компании бросить всё и уехать в глубокую провинцию?

– Да-да! – подхватила Лавиния с воодушевлением. – Может, у него троюродная тётушка умерла в Жансоне и оставила в наследство домик. Бедняга всю жизнь мечтал пожить в Провенсе, и вот, мечта сбылась…

– Может, всё было проще, – пожала плечами Марджори. – Надоело ему всё, и Лютеция, и «Леклерк» с его приключениями, вот он купил подвернувшийся дом в первом попавшемся городе и переехал. Бывает ведь и такое?

– Бывает. Надо бы проверить его счета, только как? Может, налоговую запросить? Если в его биографии были какие-то незаконные действия, финансовый след должен был остаться!

Захваченная этой новой мыслью, она заходила по кабинету. Секретарша же утонула в глубине кресла, наблюдая за метаниями Лавинии. Наконец она покачала головой.

– А что ты так вцепилась в этого Нильсена? Что других подозреваемых у нас уже не осталось, мы ищем для суда железные доказательства виновности этого?

Лавиния остановилась, словно споткнувшись.

– Н-нет… У нас пока вообще нет подозреваемых, мы на этапе сбора данных!

– Ну так в чём дело?

– Какой-то он… сомнительный, этот доктор! И история с «Леклерк» плохо пахнет, и переезд непонятный, из столицы в самую глушь, и определение причин смерти никуда не годится.

– Сядь, – сказала Марджори. – Сядь и послушай. Даже если Нильсен крутил какие-то шашни в сфере производства имплантов, нас с тобой это не касается. Это не магическое преступление. Переезд – вообще личное дело каждого. Вот если мы уверимся в его виновности, тогда можно будет и насчёт причин смены места жительства выяснять. Что же до вскрытия… Нильсен – хирург-ортопед. Он специалист по суставам, а не кардиолог и ни разу не патологоанатом. Он вполне мог не увидеть даже очевидного. Того, что стало бы понятно специалисту. Ну и последнее: а с какой стати ты будешь запрашивать налоговое ведомство, казначейство или кого угодно другого? Дела-то нет, никто его не открывал! Мы с тобой ещё не доказали, что эти два убийства – если первое вообще было убийством! – совершены с применением магии. А если нет, то и расследовать его должна городская стража. Дюфло и Кальве, но не ты. Согласна?

Тяжело вздохнув, Лавиния села.

– Согласна… Ты мой голос разума, конечно, спасибо тебе, но… Я уверена в своей правоте! Нильсен точно если не главный виновник, то один из. А расследование… Что дело не открыто – так у меня есть королевская бумага.

– Но ты ж не можешь размахивать ею, словно волшебной палочкой? Раз воспользовалась, два, а потом флёр потускнеет, позолота осыплется, шёлковый шнур истлеет, и что останется? Сургуч и старый пергамент…

– Да. Ладно. Хорошо, – госпожа Редфилд потёрла лицо ладонями. – Итак, пиши… Пункт один: последняя часть записей по аналитике. Нужно съездить к старому Камуану и внимательно прочесть. Пункт два: изучить и сравнить результаты вскрытия от трёх патологоанатомов. Пункт три: Кекспин и амулеты. Это хорошо, что с этим чудаком я увижусь тогда, когда у меня будут все материалы вскрытий, буду понимать, о чём, собственно, спрашивать. Далее, снова переговорить с Андреа Монтанари…

– Зачем? Разве с ней не всё ясно? – оторвалась Марджори от записей.

– Всё ясно мне только с тобой и со мной. Любой из оставшихся вполне может быть убийцей.

– И мадам Тома?

– А чем она хуже других? У мадам Тома как раз могло быть очень много точек, где её интересы оказались бы противоположны интересам Клода Тезье.

– Клода, а не поместья «Лаванда»? – секретарша прищурилась.

– Я много лет не контролировала управляющего, – проговорила Лавиния. – Была уверена, что нет надобности его проверять. Деньги от «Лаванды» поступали регулярно, и в том объёме, какой я и предполагала. Остальное казалось неважным. Но… разве не могло быть, что Клод и мадам Тома, к примеру, отщипывали по небольшому кусочку от каждой порции дохода?

– А потом не поделили особо жирный кусок… – произнесла Марджори медленно, и повела плечами, словно её за шиворот скользнула льдинка.

– Например, жирный кусок. Или, наоборот, цены на лаванду упали, и пришлось сокращать свою долю.