Проблема эстетического отношения

а не то толкование, которое, особенно начиная с 60-х годов, представляло не столько классический марксизм, сколько его номенклатурную

4

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

интерпретацию – нередко просто невежественную, часто приспособленческую. Такой подход к марксизму вызывал у меня активное отторжение. Это сказывалось и на моих занятиях эстетикой, переживавшей в это время период бурного развития.

Л.Н. Столович – один из тех, кто в то время активно создавал «марксистско-ленинскую эстетику» – позже, уже после «прозрения», писал:

«Эстетическая мысль довольно интенсивно развивалась в 20-х годах …

с 1937 по 1953 г. не вышла ни одна книга по эстетике … Лишь в 1956 г.

произошел эстетический «взрыв» … «Широкая дискуссия о сущности

эстетического, о природе красоты и о красоте в природе, об отношении

красоты и искусства началась в 1956 г.» … «Не случайно все это совпало с началом политической «оттепели», с первой попыткой выйти из

тоталитарного режима, с утверждения, пусть во многом словесного,

принципов гуманизма и свободы личности»1. А фактически с интенсивным формированием в сфере идеологии суррогатного «марксизма»,

достигшего вершин нелепости в хрущевском «нынешнее поколение

советских людей будет жить при коммунизме».

В эстетике это выразилось буквально в «навязывании» классикам

марксизма желаемых тогдашним исследователям эстетических взглядов. Особенно не повезло Ленину, который проблемами эстетики вообще не занимался. А ему со всеми возможными и невозможными

ухищрениями приписывали идею «искусства как средства (способа,

формы) познания». Видимо, зачем-то так было надо. И никакие доводы против не воспринимались. Помню, как заведующий отделом эстетики терпеливо и снисходительно объяснял горячащемуся неофиту,

как он неправ, отрицая подобные вещи. Потом оказалось, что человек

просто готовил докторскую диссертацию, «развивавшую ленинские

идеи» о познавательной сущности искусства… А касаемо проблемы

эстетического в действительности и в искусстве, то опять же превалировали схоластические построения с манипулированием цитатами из

классиков марксизма. Может, как раз поэтому дискуссия скоро выдохлась, и к 70-м годам «в известном смысле спор об «эстетическом» уже

стал историей»2, а сама она тоже «ушла в историю, сыграв, повидимому, свою роль в пробуждении действительно теоретического

интереса к эстетическим проблемам, так и не примирив обсуждающиеся концепции»3. Другими словами, ваш покорный слуга вступил в

дискуссию как раз вовремя, но не доспорил…

1

Столович Л. Философия. Эстетика. Смех. – СПб. – Тарту, 1999. – С. 109, 114, 110.

Тасалов В.И. Десять лет проблемы «эстетического» (1956-1966) // Вопросы эстетики. –

Вып. 9. – М., 1971. – С. 179.

3

Столович Л. Философия… – С. 114.

2

5

Л.А. ГРИФФЕН

А пытался. Оформив свою многострадальную диссертацию4 в виде

книги, отослал рукопись в издательство «Искусство». Мне ее вернули

назад с отрицательной рецензией уже тогда достаточно известного в

данной сфере Ю. Борева, и также отрицательным отзывом не менее

известного В. Скатерщикова.

Ю. Борев, считая тему данного исследования «имеющей большое

научное значение» и констатируя, что «в рукописи есть ряд верных

теоретических наблюдений», а также отмечая, что «совершенно верной методологической посылкой работы Л.Гриффена является ее антиэмпиризм», полагал все же ошибочным стремление автора определить сущность эстетического отношения «не через поиски общих качеств объекта, а через установление общественной функции этого отношения. Такое противопоставление представляется нам совершенно

неверным. Именно рассмотрение объекта отношения в свете общественной практики (= функции, необходимости) и есть верный научный

подход, диктуемый ленинской теорией отражения». В таком случае

вполне логично, что все, что находится за пределами традиционно эстетической философской проблематики рецензент не приемлет, и полагает, что «на многих страницах рукописи (см., напр., стр. 15–50)

речь идет о методологических и теоретических проблемах слишком

общих и далеко отстоящих от собственно эстетики и от предмета исследования», что «оборачивается у автора подчас забвением предмета

исследования и разговором обо всем понемногу».

Обращение к другим наукам для Ю.Борева вообще «выглядит как

дань моде и как распускание павлиньего хвоста эрудиции». Даже проблемы, связанные с природой человеческих потребностей, по его мнению, «не ведут скольконибудь прямо к эстетике и не говорят скольконибудь внятно о проблеме эстетического отношения». А робкое использование графических изображений вызывает у рецензента «ощущение

вычурного наукообразия»; по его мнению, они не только «никак не

разъясняют мысль автора», но даже «выказывают ее научную бессодержательность». В общем, вывод ясен: автору «не удалось скольконибудь

серьезно рассмотреть проблему эстетического отношения» и «работа не

обладает необходимой для публикации научной ценностью».

В. Скатерщиков отнесся к моей рукописи более снисходительно. Но,

тем не менее, и с его точки зрения, «не смотря на то, что в работе

4