Проблема идеального

В этой связи уместно привести важные соображения В. И. Шин-карука, раскрывающие подоплеку возведения идеального в ранг «особой объективной реальности». Как он отмечает, система человеческого знания «по отношению к отдельному индивиду есть внешняя, подлежащая освоению (превращению во внутреннее) общественноданнаяреальность. Сама по себе она существует, конечно, в сознании людей, ибо книги и другие средства хранения и передачи знаний приобретают смысл лишь в сознании пишущего и читающего, говорящего и слушающего. Однако, усваивая духовную (субъективную) реальность через материальные «вещи» как внешнюю реальность, индивид стихийно вырабатывает представление о ней как о некой «объективной реальности»» [230, с. 179]. Возникает иллюзия, что это «самосущая реальность» [230, с. 179], если она отрывается от индивидуального сознания. Именно в эту иллюзию, по словам В. И. Шинкарука, и впал Гегель. В действительности же «исторический субъект познания — это общество в человеке и человек в обществе. Субъект — диалектическое единство общего и особенного, общественного и индивидуального» [230, с. 187]. И это прежде всего «живой человек и пока он живой» [230, с. 187].

Предлагаемая Э. В. Ильенковым трактовка категории идеального порождает ряд других неясностей, возникающих при попытках ее логического соотнесения с категорией материального. Верно отмечая то обстоятельство, что всякий социальный предмет несет определенный функциональный смысл, задаваемый существующей системой общественных отношений (прежде всего системой производства и потребления), что функциональные свойства социального предмета не могут отождествляться с его «природными» свойствами (физическими, химическими и т.п ), что последние выражают и «представляют» не сами себя, а совсем другое, «сверхприродное», социальное отношение, Э. В. Ильенков вццел суть проблемы идеального именно в таком отношении замещения одного другим. Тем самым он, как и многие другие советские авторы, занимает позицию функционального истолкования идеального. Однако в отличие от В. С. Тюхтина, А. М. Коршунова и других, рассматривающих идеальное как функциональное свойство человеческой отражательной деятельности (в том числе как свойство, функцию мозга), у него идеальное выступает как принципиально внеличностное и надличностное функциональное отношение, реализуемое не в человеческой голове, а в самой социальной предметности.

«Под «идеальностью» или «идеальным», — писал Э. В. Ильенков, — материализм и обязан иметь в виду то очень своеобразное и строго фиксируемое отношение между двумя (по крайней мере) материальными объектами (вещами, процессами, событиями, состояниями), внутри которого один материальный объект, оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого объекта, а еще точнее — всеобщей природы этого объекта, всеобщей формы и закономерности этого другого объекта, остающейся инвариантной во всех его изменениях, во всех его эмпирически очевидных вариациях» [91, с. 131]. Приведенное определение идеального является, по нашему мнению, слишком широким и абстрактным. Оно охватывает любую функциональную, кодовую зависимость, в том числе и такую, которая никак не связана с человеческой культурой и может выступать как сугубо объективная реальность. Например, когда кошка пристально следит за мышью, то возникающие на выходе ее сетчатки нервные импульсы несут в мозг информацию о данном внешнем объекте, т.е. это материальный процесс, который, «оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого объекта». То же мы видим во всяком условном рефлексе: вспышка света или звонок «представляют» собаке пищу и т.п.

Неясно, что означает «всеобщая природа», «всеобщая форма», «всеобщая закономерность» объекта. «Всеобщую закономерность» чего «представляет», скажем, «Лебединое озеро»? (Пример идеального, приводимый автором.)

Между тем именно отношение «представленности» одного материального объекта другим расценивалось Э. В. Ильенковым как решающий и специфический признак идеального. Это многократно подчеркивалось им при рассмотрении стоимостного отношения. Говоря о тех случаях, когда натуральная форма одного товара становится формой стоимости другого товара, он заключал: «Поэтому, а не почему-либо еще форма стоимости идеальна, то есть представляет собой нечто совершенно отличное от осязаемо телесной формы той вещи, в которой она представлена, «репрезентирована», выражена, «воплощена», «отчуждена»» (курсив наш. —Д Д.) [92, с. 148]. «Вот это отношение представления (отношение репрезентация)... и получило в гегелевской терминологической традиции титул «идеального»» [92, с. 147].

Здесь мы вынуждены подробно рассмотреть настойчиво повторяемое Э. В. Ильенковым утверждение, что форма стоимости идеальна.