Проблема идеального

Логичнее именовать идеальным всякое знание, существующее в форме субъективной реальности. Категория идеального охватывает весь круг явлений субъективной реальности. Сюда входят не только знания, но и многие другие модальности субъективно переживаемых состояний, не поддающиеся однозначной классификации, но так или иначе выражаемые в психологических терминах, в обыденном языке, средствами искусства и способами экстралингвистической коммуникации. Страдание, тревога, удовольствие, вера, на- ¹⁰ дежда, волевое устремление, эстетическое переживание, чувство справедливости и т.п. — все это наряду с мыслями, образами и многими экзистенциально значимыми состояниями — явления субъективной реальности, многомерно связанные в ее целостных структурах.

Широкое истолкование категории идеального, включающее различные проявления человеческой психики, проводится Ф. Энгельсом. «Воздействия внешнего мира на человека, — пишет он, — запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлений воли, словом, в виде «идеальных стремлений», и в этом виде они становятся «идеальными силами»» [1, т. 21, с. 290].

Как видим, Ф. Энгельс интерпретирует идеальное посредством психологических понятий, ибо только таким путем можно раскрыть внутреннее многообразие субъективной реальности. Подобная интерпретация обнажает упрощенность логицистских моделей духовного, примитивность сциентистского сплющивания духовной целостности и многомерности в одном-единственном «измерении» — отражательно-ло-гистическом. Она создает условия для охвата в единой концепции всех основных «измерений» духовного, идеального — отражательно-познавательного, ценностно-экзистенциального и творчески-деятельного. Вне этого единства вряд ли возможно глубокое понимание смысла самой познавательной деятельности, смысла логико-теоретического конструирования и его места в духовной активности человека.

3. СУБЪЕКТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ И РЕЧЬ

Существуя лишь в рамках психического, субъективная реальность необходимо связана с определенными материальными процессами. Рассмотрение этой связи составляет важнейший аспект разработки проблемы идеального. Сюда относится и вопрос о характере связи явлений субъективной реальности с речевыми процессами. Во многом он близок к классическим вопросам о соотношении мышления и речи, мышления и языка.

Важно отметить, что характер связи мыслительных (и вообще познавательных) процессов с лингвистическими структурами настойчиво обсуждается в русле так называемого постпозитивистского направления современной философии, в том числе и «научного материализма». Одни представители этого направления категорически отрицают возможность «непосредственного знания» и «прелингвистической мыслительной реальности» (т.е. знания или мысли без их словесного оформления), другие, наоборот, решительно выступают против утверждения, что всякое знание и всякий мыслительный процесс обязательно лингвистически оформлены. Эти споры, как известно, имеют давнюю традицию. Нужно сказать, что и в нашей литературе связь мышления и языка интерпретируется по-разному, остается во многом дискуссионным вопросом (см. [119, 164]).

Представители постпозитивизма обсуждают отношение между мышлением и языком, как правило, в рамках проблемы духовного и телесного («ментального» и «физического», «ментального» и «мозгового»). Одним из наиболее активных защитников «идеи экстралингвистического знания» является К. Хукер. Он исходит из того, что лингвистические структуры — это подкласс информационных структур, поэтому недопустимо, по его мнению, отождествлять мысль и речь. Справедливо отмечая более широкий характер информационных структур по сравнению с лингвистическими и возможность объяснения с этой позиции мыслительных процессов, К. Хукер, однако, абсолютизирует информационные структуры, склоняется к их идеалистической трактовке [254].

Многие постпозитивисты продолжают тем не менее защищать программу радикального физикализма, пытаются обосновать тождество «ментального» и «физического». Наиболее последовательно принцип тождества «ментального» и «физического» проводят так называемые элиминативные материалисты. С их точки зрения «ментальные термины» должны быть элиминированы как ненаучные и заменены точными терминами нейрофизиологии. Чтобы решить эту задачу, нужно прежде всего, как они полагают, отвергнуть «миф Данного», т.е. утверждение, что мы располагаем некоторым непосредственным и мгновенно данным нам знанием о собственных «ментальных» процессах (например, когда я испытываю боль, то знание о моей боли дано мне непосредственно, не нуждается ни в каких подтверждениях или опровержениях, и возникает оно в тот же момент, когда возникает боль).