Проблески золотого детства

Пагал Баба взял меня на первую в моей жизни Кумбху Мелу. Я был там еще раз, но тот опыт с Пагал Бабой был безмерно поучительным, потому что он привел меня ко всем великим, и так называемым великим святым, и перед ними, перед лицами тысяч собравшихся людей он спрашивал: «Этот человек настоящий святой?»

Я говорил: «Нет».

Но Пагал Баба был таким же упрямым, как я, он не терял надежды. Он продолжал, подводя меня к всевозможным святым, пока об одном человеке я не сказал: «Да».

Пагал Баба засмеялся и сказал: «Я знал, что ты узнаешь подлинного. А этот человек». — он показал на того, о котором я сказал «да», -«он реализован, но никому не известен».

Человек просто сидел под деревом, без учеников. Возможно, он был самым одиноким человеком в огромной тридцатимиллионной толпе. Баба сначала прикоснулся к моим ногам, потом к его.

Человек сказал: «Но где ты нашел этого ребенка? Я никогда не думал, что ребенок сможет признать меня. Я так хорошо скрывался. Ты можешь узнать меня, это хорошо, но как он смог сделать это?»

Баба сказал: «Это загадка. Поэтому я прикасаюсь к его ногам. И ты прикоснись к его ногам сейчас». А кто мог не повиноваться этому девяностолетнему старику? Он был таким волшебником. Человек немедленно прикоснулся к моим ногам.

Вот так Пагал Баба представлял меня всевозможным людям. На этом круге я в основном говорю о музыкантах, потому что они были его любовью. Он хотел, чтобы я стал музыкантом, но я не мог исполнить его желание, потому что для меня музыка, по большому счету, может быть только развлечением. Я сказал ему в точности эти слова, говоря: «Пагал Баба, музыка — это низшая форма медитации. Меня она не интересует».

Он сказал: «Я знаю, что это так. Я хотел услышать об этом от тебя. Но музыка это хороший шаг вверх, нет необходимости цепляться за нее, или оставаться с ней. Шаг — это всегда шаг к чему-то еще».

Так я использовал музыку во всех своих медитациях, как шаг к чему-то — тому, что действительно является музыкой к беззвучию. На-нак говорит: «Ек омкар сат нам: есть только одно имя Бога или истины, и это беззвучный звук аум». Возможно, медитация произошла из музыки или, возможно, музыка это мать медитации. Но музыка сама по себе -это не медитация, она может только указывать или быть намеком…

Старинный пруд,

в него прыгает лягушка,

беззвучный звук…

Эти слова были много раз переведены. Вот одно из них: «беззвучный звук». «Всплеск» даже лучше. Но индусское слово имеет даже большее значение. Когда лягушка прыгает в пруд, слышится звук -вы можете назвать это всплеском, но на хинди слово это так, как оно звучит: чпак. Будьте лягушкой, прыгните в пруд, и вы узнаете, что такое чпак.

Ек омкар сат нам, настоящее имя истины — это беззвучный звук. Чтобы написать это на санскрите, был создан символ, которого нет в алфавите, это аум. Это не часть санскритского алфавита. Аум — это просто звук, очень значительный звук. Он состоит из а-у-м, а эти три основные ноты. Вся музыка зависит от этих трех нот. Если они становятся одним, то наступает тишина. Если они разделяются то появляется звук. Если они сходятся, тогда наступает молчание. Аум — это молчание.

Вы видели в каждом индуистском храме колокол, но вы не видели в самом деле прекрасного. Для этого вам нужно пойти в тибетскую часть музея. Тибетский колокол — самый прекрасный. Это странный колокол, как чашка, сделанная из многих металлов и у него деревянная ручка. Вы берете его за ручку и начинаете крутить ею внутри чашки. Это делается определенное число раз, например, семнадцать, затем вы ударяете в особом месте, которое отмечено. Это начало и конец.

И с этого места вы опять начинаете идти кругами, и затем ударяете в конце. И странно, колокол повторяет всю тибетскую мантру! Когда человек слышит его в первый раз, он не может поверить, что колокол повторяет в точности тибетскую мантру. По колокол создан для этой цели.

Подобный колокол мне показал тибетский лама. Было просто чудесно слышать, как он повторял мантру. Вы знаете мантру, я рассказывал ее вам. Мантра не имеет значения, но она музыкальна, очень музыкальна; вот почему колокол может создать ее. Если бы в ней был смысл, колоколу было бы очень трудно воспроизвести ее. Колокол это просто тупой колокол.

Ом Мани Падме Хум — колокол повторяет это так ясно, что вы начинаете подозревать, что где-то спрятан святой дух. Но никого нет, ни Святого Духа, никого — только колокол. Вы крутите снова и снова, потом ударяете в определенном месте, и колокол отзывается мантрой.

Колокол в каждом храме в Индии, или в Тибете, или в Китае, или в Бирме — полон смысла, потому что он напоминает вам, что вы можете стать такими же беззвучными, как и колокол, после того, как вы ударили по нему: сначала это полузвук, затем постепенно звук умирает - входит беззвучие. Люди слышат только звук, но тогда они не слышат колокол. Вам надо слышать и другую часть. Когда звук умирает, исчезает, появляется беззвучный звук. Когда звук совершенно исчез, существует полнейшее беззвучие, и вот, что такое медитация.