Пробуждение

– Никогда, – с улыбкой проговорил Аджай и доказал справедливость слов Уилла. – Помощь прибыла в лодочный сарай ровно через четырнадцать минут после того, как ты убежал. Как только я сказал о похищении человека и попытке убийства, явились все: легковушки, грузовики, катера, полиция, «Неотложки», военные.

– Что ты им сказал, Аджай?

– Сказал, что кто-то, нарядившись Паладином, похитил Брук и угрожал нанести ей увечья, если мы не выполним его требований, – ответил Аджай. – Поэтому мы решили, что должны попытаться спасти ее, не сообщая о случившемся школьному начальству. Кроме того, мне, в качестве доказательства, удалось продемонстрировать твой разговор с Паладином, записанный на мой планшетник.

– Идеально, – сказал Уилл и погладил руку Аджая. – И это всё, что мы должны сказать.

– Я тебя слышу громко и четко, Уилл, – сказал Аджай. – Я видел, как полиция допрашивала Дергнатта, Штайфеля и Дакуорта в лодочном сарае. На них надели наручники.

– А с Лайлом что?

– Его привезли вместе в тобой на вертолете, но я ничего не слышал.

– А Тодд Ходак?

– По всей видимости, в Амбаре полиция задержала еще шестерых, – сказал Аджай. – Но никто ничего не сказал о Тодде.

Уилл за миг задумался.

– Было два Паладина, Аджай. В лодочном сарае был Лайл. Значит, в манеже был Тодд. Когда он понял, что там не я, а Ник, он убежал.

– Значит, на видеосообщении мы видели Лайла? – спросил Аджай.

– Получается, что так, – кивнул Уилл. – Лайл был главный. А тебя отсюда скоро отпустят?

– Пока не говорили. А что?

– Мне нужен мой айфон. Он лежит на полке в кабинете Лайла, в пластиковом контейнере, на котором наклейка с моим именем и фамилией. Если весь Гринвуд-Холл не опечатали, ты бы мог прокрасться туда и забрать мой мобильник.

– Я не спорю, но тебе не кажется, что у нас и без того полно неприятностей?

– Все неприятности ведут к «Рыцарям», – возразил Уилл. – Мы ведь никого не похищали, верно?

– Ну, в общем, да, – не слишком уверенно проговорил Аджай.

– Нам предстоит еще много дел, – сказал Уилл. – И нам нужен этот телефон.

– Ладно, я прямо сейчас этим займусь. – Аджай зашагал к двери, но по пути остановился. – Уилл, я понимаю, мы можем соединить между собой множество фактов, но скажи… у тебя есть хоть какое-то представление о единой, большой картине?

– Кое-какие соображения имеются, – сказал Уилл. – Не хочу ничего говорить, пока мы все не соберемся вместе. Ты в теннис играешь?

– Потрясающий по степени того, насколько он не имеет отношения к делу, вопрос.

– Просто я пытаюсь разобраться в своем сне. Ну, так играешь?

Аджай пожал плечами.

– Я гораздо лучше играю в пинг-понг.

– Каково значение любви?

– Боже мой, от абсурдного к очевидному…

– Я имею в виду – в теннисе, – пояснил Уилл.

– В теннисе? В ведении счета в теннисном мачте «любовь» означает «ноль». Происхождение этого термина дискутируется, но поскольку игра изначально возникла во Франции, согласно одной из теорий происхождение слова «love» выводится от французского слова l’œuf. По-французски это означает «яйцо». Потому что яйцо формой похоже на ноль.

– Яйцо.

Уилл почувствовал, как логическая головоломка с холодными щелчками сходится воедино из разрозненных кусочков. Он словно бы только что нашел нечто вроде краеугольного камня, и все остальное прилепилось к нему.

– Это – наиболее популярная гипотеза, но наверняка не знает никто. Уилл, если тебе снятся сны про яйца, может быть, ты просто… голодный?

– Честно говоря, просто помираю с голоду.

– Может быть, стоит сказать врачам, что ты проснулся?

– Через две минуты, – сказал Уилл. – И подними побольше шума по этому поводу. Тогда у тебя появится возможность незаметно улизнуть.

Аджай вышел в коридор. Уилл выдернул из руки иглу капельницы, неуверенно встал с кровати и надел халат. Он пошел к двери, соединявшей между собой две палаты.

На больничной каталке лежал Ник. Его правая нога, до колена закованная в гипс, была поднята на растяжку. Уилл подошел к Нику. Тот лежал с закрытыми глазами. Правое веко сильно распухло и потемнело от кровоподтека.

На нижнюю губу и левую скулу были наложены швы. Множество ссадин и царапин украшало кожу Ника. Он словно бы выжил при крушении поезда.

– Эй, болящий, – прошептал Уилл. – Ты просто наглядное пособие для сострадания. Девочки будут целовать твой гипс.

– Ты бы на других поглядел, кого я отделал, – прохрипел Ник, приоткрыл здоровый глаз и сжал руку Уилла. – Кстати, я всем говорю, что это НПТ – Неопознанные Праздничные Травмы.

– Тот еще праздничек.

– Брук в порядке, брателло? – спросил Ник.

– Говорят, да.

– Значит, мы прижали этих ублюдков.

– По стенке размазали, – кивнул Уилл.

– Точно, – кивнул Ник, наклонился ближе к Уиллу и прошептал: – А еще, чел, у меня грандиозная новость: какими лекарствами меня сейчас потчуют, не знаешь? Это что-то!

– Ник, послушай, это очень важно. Лекарства, сотрясение мозга, перелом. Это я все понимаю, но есть кое-что поважнее: никому не говори ничего такого, чего им знать не нужно.

Ник торжественно поднял сжатую в кулак руку.

– Заметано. А что, сотрясение у меня тоже было?