Пробуждение

— Анатолий Николаевич, я думаю, мы сможем связаться с Охотском с помощью рации, которая есть на шхуне фирмы «Олаф Свенсон», — подсказал Пепеляеву подполковник Мегден. — Я уже имел разговор по этому поводу с помощником капитана Карташевым. Он обещал мне все устроить. Вот только радист там канадец и ни бельмеса не смыслит по-русски.

— Лишь бы рация была в исправности да чтобы настроил ее этот канадец на нужную нам волну, а текст радиограммы передаст мой радист, — обрадованно произнес Пепеляев. И стал писать:

«Генералу Ракитину в Охотске! Убедительно и срочно прошу сообщить по рации, почему до сих пор не прибыли в Аян? Чем задерживается выход дружинников из Охотского порта? Когда прибудете в Аян? Пепеляев».

Капитан второго ранга Карташев исполнил свое обещание. Радист-канадец настроил судовую радиостанцию на нужную волну, назначенную еще во Владивостоке генералом Дитерихсом, а пепеляевский радист сумел связаться с городской радиостанцией Охотского порта. Оттуда передали к вечеру того же дня:

«Командующему экспедиционной русской дружиной генералу Пепеляеву! Выполняя ваш приказ, вышел из Охотска со всеми наличными силами на другой день после прибытия нарочного — офицера. На двадцать первой версте аянского тракта был внезапно атакован отрядом большевистских войск. Пришлось принимать бой в крайне невыгодных условиях. Имею огромные потери убитыми, ранеными и обмороженными. Оставшаяся часть дружины деморализована и непригодна для серьезных наступательных действий. Ракитин».

Рухнула последняя надежда Пепеляева взять реванш за поражение на Лисьей Поляне. Где набрать новых бойцов в дружину? Откуда ждать помощи? Приток мятежников из местного населения иссяк окончательно. Если в первые дни пребывания дружины в Анне обманутые тойонами люди приходили к Пепеляеву маленькими группами, то после возвращения из Нелькана приток их совсем прекратился. Никто не хотел верить лживым обещаниям богатых тойонов и таежных шаманов. А после сражения на Лисьей Поляне числившиеся в дружине таежники разбегались целыми партиями.

Но, несмотря на создавшуюся обстановку, мысль о том, что необходимо покинуть Аян и поселиться опять в чужой стране, все еще не приходила в разгоряченную первоначальным порывом голову Пепеляева. Слишком памятным и унизительным казалось теперь полуторагодичное пребывание в Харбине. Пусть на крохотном клочке русской земли, но чувствовал он себя полновластным хозяином. Все и вся в Аяне, его окрестностях подчинено генералу Пепеляеву, уполномоченному самим главой Земского собора осуществлять суровую военную власть на прибрежных таежных просторах.

— Пригласите ко мне генерала Вишневского, Оскар Леопольдович, — попросил Пепеляев адъютанта.

После возвращения из неудачного похода на Якутск Вишневский ни разу не показывался на глаза командующему дружиной. Битый генерал жил по соседству с казармами, где расположились уцелевшие после разгрома на Лисьей Поляне его дружинники. Жил он тихо, уединенно, стараясь реже выходить на улицу, чтобы не видеть немого укора в глазах подчиненных. Вишневский очень болезненно переживал позор поражения в схватке с красным отрядом Строда.

— Доброго здоровья, Анатолий Николаевич, — произнес тихим голосом Вишневский, войдя в кабинет Пепеляева.

— Здравствуйте, Сергей Поликарпович, — приподнялся за столом командующий. — Что-то давненько вы ко мне не заглядывали?

— Нездоровится мне, — пожаловался Вишневский. — Этот кошмарный поход и восемнадцать суток немыслимой осады Сасык-Сысы вытряхнули из меня живую душу, и чувствую теперь в груди огромную кровоточащую рану…

— Нельзя все усматривать в таком мрачном виде, дорогой Сергей Поликарпович, — смягчился Пепеляев при виде упавшего духом коллеги. — Вспомните популярную песенку наших юных лет:

Юнкер Шмидт, весна вернется,
Лето возвратится…

— Боюсь, Анатолий Николаевич, и весна и лето не принесут нам облегчения, — уныло протянул Вишневский. — Дороги в тайге станут еще более труднопроходимыми. Лена очистится от льда, и красные сумеют подбросить свежие силы на помощь Строду.