Пробуждение

— Ты прав. — Бабич глубоко задумался. — Чем выше пост, тем суровее служение. Не помню, откуда вычитал… Слишком устремились вперед, оставив позади завоеванное пространство неосвоенным. Вместе с отсталостью, бескультурьем много говорим, разглагольствуем о пролетарской культуре, а нет, чтобы лишний раз заглянуть в статьи Ленина… Приехал я прошлой осенью в одну из станиц. Тут же ко мне является такой бравый, молодой казачок, называет себя председателем коммуны и говорит: «Нашло на нас, товарищ Бабич, пробуждение, не схотели мы возиться с какой-то там сельхозартелью и порешили махнуть прямо в коммуну…»

«А еще что вы порешили?» — спрашиваю я председателя.

«Мы создадим крупную, многоотраслевую коммуну… Объединим не только скот, инвентарь, но и все виды промыслов: рыбаков, кадочников, лодочников, пуховязальное товарищество, потребительскую кооперацию, ну и прочие всякие отрасли, какие найдутся».

Паренек явно почувствовал себя на высоком посту… Пришлось притормозить… Направили туда рабочего коммуниста с большим партийным и житейским опытом.

— А ты знаешь, Ефим, мне этот парнишка твой, коммунар, ей-богу, нравится.

— Это же Федор Петров, кандидат в члены партии, дружок твоего бухгалтера Никифорова. Как он тут?

— По-разному…

— Шибко разносторонний, что ли?

— Есть и это… Руководил драмкружком. Селькор. Посылаем учиться на высшие курсы финансовых работников.

— Почему, Андрей, ты все в общих чертах говоришь?..

— Понимаешь, дело семейное… Стрельнул в одного прохвоста… — Андрей Лукьянович рассказал, что знал.

— Ну а нашлись здесь люди, способные понять поступок твоего подчиненного?

— Почему же нет? Для такого поступка у него были все эмоциональные основания… Я, например, хорошо его понял, только пришлось отобрать револьвер…

— И где сейчас этот револьвер?

— Пока у меня.

— Принеси, пожалуйста, его мне.

— А что, у тебя нет личного оружия?

— Так вышло… — Бабич рассказал историю с браунингом. — Передай Никифорову, чтобы он сегодня же зашел ко мне.

— Хорошо, передам. — Лисин попрощался и вышел.

В коридоре он столкнулся с Ильей.

— Вот и кстати. Иди, тебя ждут. Да выше голову.

— Проходи, садись, банкир. — Ефим Павлович подал Илье руку.

— Кончилось мое банкирство… — Илья сел напротив.

Он удивился, как свежо и молодо выглядит Ефим Павлович в новой защитной гимнастерке с аккуратно подшитым подворотничком, с коротко остриженными волосами.

— Ты думаешь, что кончилось? — спросил Бабич.

— Вы же знаете, нас ликвидируют.

— Не ликвидируют, а сливают.

— Год с небольшим поработали и уже сливают… Почему?

— Союзколхозбанк провел большую организационную работу, переоформил все обязательства бывших товариществ по совместной обработке земли, единоличников, получивших машины в кредит, ставших членами колхоза. Государственный банк к такой работе был не готов. Теперь же он получает подготовительный аппарат работников и может безболезненно принять на себя кредитование сельского хозяйства.

— Сейчас все учреждения и промышленность переводятся на безналичные расчеты, — сказал Илья.

— Все это связано с хозяйственным расчетом и кредитной реформой. — Ефим Павлович взял со стола маленький складной нож и мягкими, плавными движениями стал подтачивать карандаш, который все время вертел в руках. — Говорят, Владимир Ильич любил зачинивать карандаши.

— Не знаю… — растерянно пожал Илья плечами. Он был в напряжении, как натянутый лук…

Бабич изучающе посмотрел на Илью.

— Значит, снова едешь учиться? — подравнивая кончик графита, спросил Бабич.

— Если пошлют…

— А если не пошлют?.. Есть причины не посылать?

— Я, Ефим Павлович, и так наказан. Знаю, вы имеете в виду… — он не договорил и опустил голову.

— Тебе отлично известно, что я имею в виду…

— Если надо, я готов еще раз исповедать свои грехи…

— Не хочу. Я не поп… Мне просто не по душе твоя дикость, — жестко сказал секретарь волкома. — Выстрел, какой бы он ни был, никого еще не делал счастливым…

— Какое там счастье!.. Я понимаю, что поздно оправдываться… Но неужели я не вправе был взбунтоваться?

— Ты хочешь, чтобы я подошел к тебе с другой стороны? Изволь. Обязан был уберечь жену. А если она оказалась дурочкой, разглядеть должен. Вот Анна Гавриловна всех разглядела, взбунтовалась и не думала ни о каких правах. По выдержке, силе воли, а может, и по уму она звездочка не последней величины… — Ефим Павлович встал и прошелся по кабинету легкой, невесомой походкой бывалого кавалериста.

Илья понял, что он видел Аннушку, а может быть, и побывал в Чебакле.

— Анну Гавриловну мы приняли в партию, и она будет заочно учиться в ветеринарном институте.

— Рад за Аннушку.

— Я тоже, — ответил Ефим Павлович и улыбнулся.

22

Уходя от Бабича, Илья уже не ощущал прежней тяжести.

По совету Андрея Лукьяновича, он запретил себе думать о случившемся. Все ушло в прошлое…

Передав дела новому хозяину — Государственному банку, Илья решил ехать в Зарецк и разыскать там Олю Башмакову.

Остановился он в гостинице — бывших номерах домовладельца Коробкова, — в люксе.

Школу, где работала Оля, он нашел быстро.