Пробуждение

– Кристиан, поймите, времена меняются. Вчерашние враги становятся партнерами. Нам давно пора вернуться в наш общий европейский дом.

– Я поддерживаю решения партии. Скажите, что от меня зависит, как я могу помочь в нашем общем деле, – я произнес заученный ответ, на случай ситуаций, в которых я не понимал, что от меня хотят.

– Так распорядилась судьба, что мне выпала ноша продолжить руководить заводом, но уже как полноправный его собственник. Я знаю все ограничения, которые были у нашего родного предприятия на пути истинного процветания. Мы можем легко обойти их, как огромный корабль, дрейфующий между айсбергов.

Происходящее становилось для меня только запутаннее.

– Кристиан, нам нужно выстроить здоровую конкуренцию, которая возможна только между равноправными партнерами. Мне нужно войти в круг промышленников, металлургов, в котором ты, дорогой Кристиан, находишься по праву рождения. Мы верим в наш общий путь, ты и сам смог наблюдать, что может творить настоящая вера, она возводит города и возвращает мертвых с того света.

– Я верю, верю… – залепетал в ответ, закивал головой.

– Хорошо, Кристиан. Я тоже верю. Мы построим наше будущее на этой вере в свободу, гуманизм и рынок. В скором времени я буду в вашей стране. Если напишете письмо вашему отцу, я смогу его передать. Прошу только вас упомянуть о моей роли в вашей жизни и попросить его познакомить меня с его друзьями.

Он выдал мне перо и лист плотной белой бумаги. Я вспомнил лицо отца. «Значит он еще жив. А мать, стоит ли спросить от матери», – рассуждал я в нерешительности. Как же давно я видел их в последний раз, образы их были размыты, голоса туманны, больше напоминали детские воспоминания, чем наши встречи во время отпуска. Мне жутко захотелось плакать, но я сдерживал сентиментальный порыв.

Когда наш разговор закончился, я вышел из кабинета. В помещении для секретаря сидел Антон на одном из выставленных вряд стульев. На других стульях сидели незнакомые мне люди, несколько строителей, таких же, как и я. Рядом с окном мило беседовали с секретаршей несколько молодых людей в советской форме. Он ничего у меня не спрашивал, ему нужно было только проводить меня до сектора моего проживания. Но по дороге я почувствовал, что я должен ему все рассказать о моем разговоре с начальником стройки. Когда я закончил, он вынул пистолет и направил на меня. Я смотрел на пистолет и думал, что моя жизнь заканчивается за несколько дней до свободы. Мы спокойно стояли несколько минут, на нас уже начали обращать внимание строители зоны. Наконец он поднес пистолет к своей голове и выстрелил в висок . На этом я просыпаюсь.

***

Мне кажется, ничего не может отвлечь меня от обдумывания моего сна, только Анна со своей чистой привязанностью ко мне, своей открытостью и искренним интересом к моей жизни способна вывести меня из темных раздумий о судьбах строителей, ужасах нестерпимого преодоления, которыми наполнена моя ночная история.

В комнате раздался телефонный звонок. Кристин еще несколько гудков сидел напротив Клаудии и, вероятно, ждал от нее совета или мнения. Клаудия смотрела в сторону и казалось думала о своем.

Кристиан поднял трубку телефона.

– Да, понятно. Да, ясно, – повторял он в ответ на разъяснения на другом конце провода. Наконец положил трубку и вновь сел за стол к Клаудии.

– Что сказал Мартин? – проснулась от своего забытья Клаудия.

– Недавно мы приобрели металлургический завод. Мартин говорит, что описание места, где он находится, очень похоже на мои сны?

– Ты решил продать его?

– Нет, я не могу отдать его конкурентам, он слишком выгодный. Мартин сегодня же начнет его банкротить.

****

Анна сильно замерзла пока сидела на полу и слушала эту историю. Она прошла в комнату и укуталась в одеяло. Анна вспомнила завод, на котором работает почти весь ее город. Огромный металлургический гигант, к проходной которого она бегала в воздушном платье и сандалиях встречать своего отца. Вокруг завода была целая жизнь: ее музыкальная школа, где каждый старый инструмент был когда-то куплен на деньги этого завода, местный клуб, где были ее первые концерты, и где она впервые поцеловалась. Бабушка рассказывала ей истории ее семьи, как она и дед встретились и поженились. Дедушка сам был из крупного города и прибыл в деревню, где родилась бабушка в одном из первых эшелонов.

На глаза начали накатываться слезы, но Анна немедленно одернула себя: «Сейчас другая жизнь, другая страна и все должно меняться – рождаться и умирать». Новый мир требует других товаров, других людей, которые способны производить современные высокотехнологичные товары, а не эти советские сковородки, танки, или что еще там могло производиться, даже вспомнить не могу. Вроде бы еще тапочки, чтобы африканцы могли по горячему песку ходить…

Анна убеждала себя пылко, начала прохаживаться по колючему от холода полу, чтобы успокоиться, привести свои мысли в порядок. Она совсем забылась, начала рассуждать в слух перекрикивая собственных мысли, те, что были ей не по душе.