Пробуждение Ктулху

Если бы за мной сейчас наблюдал кто-нибудь посторонний, ему могло бы показаться, что это я второпях перепутал листы, навалив их как попало, однако на самом деле все обстояло далеко не так. Бумаги в дедовском «архиве» изначально были брошены в сундук в совершенно произвольном порядке. Складывалось такое впечатление, будто дед убирал их туда в спешке, словно торопился ликвидировать некие важные свидетельства, могущие нанести ущерб его репутации.

Впрочем, это лишь мои домыслы. Есть ведь и другое, более простое объяснение: все эти письменные свидетельства деду попросту в один прекрасный миг надоели, и он избавился от всего, что утратило для него какую-либо ценность. Почему он не потрудился сжигать их в печи – другой вопрос; полагаю, все дело в самом обычном человеческом нежелании обременять себя лишними трудами. В самом деле, если вы хоть раз в жизни пытались сжечь тетрадь или книгу, то знаете, насколько трудно это сделать. Книгу приходится рвать, выдергивая из нее страницу за страницей; пачка бумаги удивительным образом умеет сберегать свою целостность и обгорает только по краям. Поэтому гораздо проще бывает отнести нежелательные рукописи куда-нибудь в сарай и там вывалить в сундук.

В этом ли было дело, в чем-либо другом – сейчас уже нет никакого смысла доискиваться. Если дед прятал от кого-то странные письменные свидетельства, рано или поздно я об этом узнаю.

Разбирая бумаги, я обнаружил еще одну мятую страницу, которая, несомненно, относилась к прочитанной мною вчера истории о мистере Эллингтоне и его трансформировавшейся возлюбленной. Но поскольку я уже был в курсе финала этого происшествия – реального или вымышленного, – то лишь положил свеженайденные записи туда же, где уже хранились предшествующие, и подобрал для них надлежащее место.

Внезапно я увидел листок, на котором мелькнуло уже знакомое имя – Кристиан Уэст. Это было письмо, как мне показалось; по крайней мере, листок был исписан от руки – тонким убористым почерком. Впрочем, когда я разобрал первые несколько строк, стало понятно, что передо мной – нечто вроде документального рассказа, основанного на реальных событиях. И судя по почерку, писал его именно мой дед… Почему он не отправил это литературное творение в какую-либо газету? Не в том ли причина, что Кристиан Уэст был обнаружен мертвым – и дед опасался попасть в сходную ситуацию, если статья будет опубликована и подлинная история гибели редактора «Утреннего ответа» сделается всеобщим достоянием?

Мои пальцы подрагивали, когда я раскладывал перед собой эти старые, местами забрызганные упавшими каплями (слез? чая?) листки…

Смеющийся во тьме

(так называлось это произведение)

Кристиан Уэст никогда не имел оснований жаловаться на собственное бытие: он явился на свет в благополучной семье, где главным достоинством человека считались умственное развитие и спокойная, немного отрешенная благосклонность к окружающим. Члены семьи Уэст, быть может, и не бросались защищать от опасностей и спасать от ужасов жизни первого встречного, не задав ему изначально нескольких необходимых вопросов, ответы на которые, собственно, и определяли дальнейшее принимаемое решение, – но эта же хладнокровная рассудительность и делала их людьми уважаемыми и достойными всяческого доверия общества.

Кристиан, единственный сын многочтимых матери и отца, родился довольно поздно: его матушке уже минуло тридцать, когда она наконец смогла произвести на свет столь желанное дитя. Тем тщательнее производилось его воспитание; он получил наилучшее из возможных образование; ему уже сулили большую карьеру в юридическом мире, однако внезапно он подвергся легкомысленным увлечениям, присущим молодежи его поколения, и объявил о своем решительном намерении сделаться журналистом.

Мать едва не упала в обморок; был вызван доктор, который диагностировал у нее нервное расстройство и прописал спокойное сидение в кресле и употребление слабого, разведенного молоком чая. Что касается отца Кристиана, то он лишь посуровел и в конце концов объявил сыну:

– Каждый мужчина избирает собственный путь. Если этот путь оказывается неверным – что ж, ответ за него придется держать с высоко поднятой головой и крепко сжатыми кулаками. Помни об этом, мой мальчик.

Таким образом Кристиан Уэст получил от родителей разрешение и начал свою работу журналиста. Поначалу он сделался корреспондентом и каждую неделю отправлялся куда-нибудь наблюдать за происходящим и писать об увиденном яркие, волнующие читателей строки. Даже мать в конце концов признала его несомненный талант и в семейных беседах за ужином неоднократно произносила: «Дух захватывает! Ждешь финала! Совладают ли герои с событием, справятся ли – или же сделаются жертвами невероятного происшествия?»

Обыкновенно раз в неделю, по воскресеньям, Кристиан навещал родителей, поэтому в воскресные дни всегда готовился особенный обед, включавший в себя блюда, издавна любимые сыном семейства Уэстов.