Пробуждение Ктулху

Медленно повернул он голову, с абсолютной точностью угадывая направление застывшего взгляда Клэптона. Старик стоял там. Теперь он подошел к ним еще ближе и находился на расстоянии не более чем в шестнадцать с половиной футов. Даже несмотря на темноту, легко можно было разглядеть черты его лица, покрытого глубокими морщинами, его характерный для аборигенов мясистый нос, впавшие глаза, закрытые сморщенными веками, его густые, белые волосы, похожие на шерсть мятой звериной шкуры.

– Кто ты такой? – завизжал, не помня себя, Клэптон. – Кто ты? Откуда ты идешь? Почему подходишь к нам все ближе и ближе? Проклятье, да что тебе надо, старый червяк?

– Хватит, успокойся, – сказал Дерри. – Он же ничего нам не делает.

– Это лишь временно он такой тихий!.. – взвизгнул Клэптон. – А там, глядишь, убедится в том, что мы для него безопасны и ничего дурного ему не сделаем, подберется среди ночи к нам вплотную и задушит. Я читал, что здесь питаются человеками, если никакой другой пищи найти не могут.

– Коли на то пошло, это касается не только здешних обитателей, – проворчал Дерри, но развивать тему не стал.

Клэптон вскочил на ноги и выхватил из кармана пистолет.

– Ты!.. – завопил он, глядя прямо в лицо неподвижному аборигену. – Убирайся вон, слышишь? Убирайся – или я в тебя выстрелю! – Он пошевелил пистолетом. – Знаешь, что это за штука? Видел такие?

– Господь с тобой, дружище, – проговорил Дерри. – Да что ты, в самом деле? Здешние жители уж точно знают, что такое огнестрельное оружие, и если дед не уходит при виде твоего пистолета, значит, у него нет никаких…

И в это мгновение прогремел выстрел.

Дерри поднялся, не веря собственным глазам.

– Да что ты делаешь, друг мой? – закричал он на Клэптона. – Ты же убил старика!

– Свидетелей все равно нет, – сквозь зубы процедил Клэптон. – Ты ведь не будешь никому рассказывать?..

Дерри медленно двинулся в сторону рухнувшего деда. Тот лежал лицом вниз и не шевелился, прямой как палка, с раскинутыми влево и вправо тощими черными руками. Все еще покачивая головой, Дерри опустился на колени рядом с ним и перевернул труп на спину.

– Ты не будешь никому рассказывать, – повторил Клэптон и вторую пулю выпустил в своего товарища.

Не издав ни единого звука, Дерри повалился рядом с аборигеном-покойником. Отличный охотник, Клэптон попал прямо ему в сердце.

– Никто ничего не расскажет, – в третий раз сказал Клэптон и, по-прежнему держа пистолет наготове, подошел к неподвижным телам. Мельком он глянул на Дерри, чье лицо даже не изменилось – такой внезапной и мгновенной оказалась его гибель, – и наклонился над жутким старцем.

В тот же миг Клэптон испустил дикий, ни на что не похожий вопль.

Старик, преследовавший его экспедицию, был, вне всякого сомнения, мертв – но умер он не сегодня от меткого выстрела, он умер много десятилетий назад. Его тело иссохло, плоть приросла к костям, его лицо представляло собой череп, обтянутый кожей. Глаза его были крепко сомкнуты, веки с давно выпавшими ресницами намертво приросли ко впавшим щекам. Рот провалился, зубов не было и в помине. Это был мертвец, следовавший за экспедицией – по причине, которая навсегда останется неведомой.

Из текстов, сохранившихся в архиве Дерби Коннора Эллингтона

Маяк и бездна

Стоит ли говорить о том, что в буквальном смысле настигло тебя в тот момент, когда ты считал себя счастливцем, одолевшим все жизненные трудности и обеспечившим себе спокойные годы долгой и благополучной старости? Полагаю, есть смысл вернуться к самому началу истории, которая перевернула всю мою жизнь с ног на голову и превратила меня в то, чем я являюсь в настоящий момент… О том, какая судьба настигнет меня в ближайшем будущем, стараюсь не думать, хотя весь мой разум говорит о том, что спасение, по всей вероятности, невозможно.

Мое имя Джошуа Гилберт. В возрасте тридцати с небольшим лет я унаследовал неплохое состояние от своего дяди, о существовании которого едва знал, поскольку он был намного старше моего отца и жил где-то в глубинке, откуда не изволил посылать родственникам никаких известий. Отец как-то рассказывал, что его старший брат, рожденный от другой матери, первой жены отца (та женщина умерла лет за десять до того, как наш дед женился вторично), – человек странный, и это самое мягкое определение его характера. Дядюшка предпочитал не общаться с другими людьми, благо весьма неплохое наследство позволяло ему держаться в стороне от любых поисков работы и ни от кого не зависеть. Но обычные люди так уж устроены: рано или поздно они пытаются познакомиться с соседом, зайти к нему в гости и выяснить, чем он занимается, поэтому нелюдимый и замкнутый мой дядюшка постоянно менял место жительства и в конце концов обосновался где-то в районе Барнстейбла, в отдаленном селении на самом берегу океана. Об этом мы, впрочем, узнали только после его смерти от какой-то болезни, когда к нам пришло письмо, сообщавшее о том, что я объявлен его наследником.