Пробуждение Оливии

А потом отец хватает Дейзи за шею и сворачивает ее.

Она по-прежнему лежит у него на руках, с открытыми глазами, неподвижная. Наступает абсолютная тишина. Я слышу только свое сердцебиение в ушах, и больше ничего. А затем раздается наш дружный крик, симфония слез, боли и неверия. Мама чуть не задыхается, захлебываясь слезами.

– О боже мой, боже мой, боже мой, боже мой, – только и может повторять она.

– Ты убил ее! – хнычет мой брат.

– Перестань плакать, – говорит ему отец. – И пойди выкопай яму.

Но Мэттью его не слушает. Он отчаянно плачет, уронив голову на стол; все его тело поникло, обмякло от горя. Отец хватает его за шиворот, так что лицо Мэттью отрывается от стола.

– Я сказал, прекрати плакать, черт побери, и иди выкопай яму! – кричит он.

Я перестаю плакать так быстро, что даже слегка закашливаюсь. Перестаю мгновенно, как будто это компенсирует тот факт, что Мэттью не может. Мэттью всегда был мягок, в отличие от меня – и это единственное во мне, что когда-либо радовало отца.

«Перестань плакать, Мэттью. Ты должен перестать. Посмотри на меня, – безмолвно умоляю я. – Ты можешь перестать так же, как я. Посмотри на меня».

Даже мама уже пришла в себя. Она хватает Мэттью за руку и сквозь собственные слезы убеждает его успокоиться и пойти на улицу, как сказал папа. Но он не слушается. Он не может. Его слезы своего рода безумие, самоубийство, и он просто не может остановиться.

Я вскакиваю так порывисто, что роняю стул позади себя.

– Я это сделаю! Я сделаю! – Мой голос истеричен от энтузиазма. – Я могу выкопать яму!

– Вот моя девочка, – кивает отец. – Рад, что хоть кто-то в этой семье пошел в меня.

Мэттью бросает на меня взгляд. На его лице написаны презрение и ненависть. Я сделала это ради него, но внезапно сама оказалась монстром – таким же, как и мой отец.

Глава 53

Уилл

Ее крики поднимают всех в доме.

Я оказываюсь в ее комнате первым, а спустя несколько секунд за мной поспевают мама и Брендан: столпившись в дверях, они ошалело смотрят на нас.

– Я выкопала яму, – произносит Оливия, расцарапывая себе горло, как будто ей нечем дышать. Она хватает ртом воздух, один раз, потом другой. – Я выкопала яму.

Она лежит, свернувшись в комочек, плотно прижав колени к груди. Я делаю попытку притянуть ее к себе, но все ее тело так напряжено, что это бесполезно.

– Все хорошо, Лив. Тебе просто приснился кошмар. Все в порядке.

– Нет, – говорит она, задыхаясь, хватаясь за свое горло. – Это был не сон. Это была я. Я это сделала. Я выкопала яму.

– Какую яму? – спрашиваю я, пытаясь разжать ее руки.

– Ту, где он похоронил Мэттью, – отвечает она. – Это я выкопала яму.

Ее рассказ тяжело слушать.

Оливия говорит урывками, все это время закрывая лицо руками. Она рассказывает, как отец повез ее по шоссе копать яму для их собаки и нашел подходящее место в лесу. Она копала до самого вечера. У нее над головой росло дерево, и через непредсказуемые промежутки времени с него сыпались желуди. К тому моменту, когда отец к ней вернулся, было темно, а ее руки покрывали крошечные точечные синячки. На следующее утро Мэттью исчез. Ее отец сказал, что тот сбежал… Под конец своего рассказа она так отчаянно рыдает, что ее начинает тошнить, и я не могу не думать о том, что, возможно, ей было лучше не помнить об этом.