Пробуждение Оливии

– А, та глупая сказочка. Аня позволяла ей в это верить, но я бы на ее месте сразу все это пресекла. Девчонка прекрасно знала, что произошло, она чуть не умерла от потери крови. Такие вещи просто так не забываются.

Я взволнованно сглатываю.

– Какая сказочка?

– О… Ну, Оливия впадала в истерику всякий раз, когда кто-нибудь упоминал о случившемся, и в конце концов это всем надоело. Так что Аня стала говорить «когда мама ушла», и так все и пошло.

К этому времени я так потрясен, что вообще не уверен, смогу ли когда-нибудь прийти в себя.

– Есть ли еще кто-то, с кем я могу поговорить? С кем Оливия жила после того как ее бабушка заболела?

В молчании женщины на другом конце провода чувствуется желание защититься.

– Вы же понимаете, что я не могла взять девочку к себе, – наконец говорит она. – Я слишком стара, чтобы кого-то воспитывать, особенно такого проблемного.

Я готовлюсь услышать ответ, который мне явно не понравится.

– Так с кем она жила?

– Она просто осталась дома одна. У нее все было в порядке: Аня уже давно болела, и Оливия привыкла заботиться и о себе, и о ней. В любом случае, ей было лучше одной.

Она продолжает бормотать еще что-то в свое оправдание, когда я вешаю трубку. А затем невидящим взглядом упираюсь в окно.

Ситуация намного хуже, чем все, что я только мог себе представить… Я хотел защитить ее, хотел помочь ей открыться и впустить свет в те уголки ее души, которые она прятала все это время. Но вместо этого я, возможно, приоткрыл дверь, которой лучше было оставаться закрытой.

Пришло время рассказать Питеру правду, пока я не причинил еще больше вреда.

Рассказ о ночных кошмарах Оливии, о словах детектива и о том, как я останавливал ее по ночам, приводит к довольно очевидному факту, что мы с Оливией спали под одной крышей.

– Уилл, – вздыхает он, потирая глаза. – Я притворюсь, что ты мне этого не говорил. Ведь если ты мне сообщишь, что вы спите под одной крышей, мне придется тебе это запретить, а мы оба знаем, что ты не можешь это прекратить. Поэтому я сделаю вид, что ничего об этом не слышал.

Я слегка киваю, пытаясь скрыть свое удивление. Питер не из тех, кто спокойно относится к нарушениям профессиональной этики. Даже не верится, что он готов спустить это на тормозах.

– Так что же нам делать? – спрашиваю я.

– Я попробую найти психотерапевта, потому что, очевидно, проходить с ней через это должен специалист, а никак не ты и не я. Но пока ничего ей не говори – на следующих выходных у нее «Купер инвитейшенел». Пусть Оливия хотя бы спокойно справится с ним, может быть, даже с экзаменами, прежде чем мы откроем следующий ящик Пандоры.

Я вздыхаю, соглашаясь с ним, даже если мне это кажется не совсем правильным… У Оливии всю жизнь были одни неудачи. Если рассказать ей правду прямо сейчас, это может уничтожить ее шансы на нормальный забег через неделю. А она хочет не правды. Ей нужен именно шанс.

Поэтому я сделаю все возможное, чтобы она его получила.

Глава 54

Оливия

К тому моменту, как я просыпаюсь, Уилла уже нет.

Я сажусь на кровати, прижимая колени к груди, и опускаю на них голову.

Я помогла похоронить своего брата. Почему до меня это так долго доходило? Как я умудрилась убедить себя, что он жив? И если мне удалось забыть о том, как мой отец убил Дейзи и как я выкопала яму… что еще я могла забыть? Моя память – словно жуткий подвал в доме с привидениями, где зло таится в каждом темном углу и куда лучше не лезть. Мне страшно, что еще может поджидать меня там.

Возможно, Уилл тоже этого боится…

Когда он возвращается, я вижу, что в нем что-то изменилось. Он по-прежнему мил со мной, но в то же время как-то насторожен, чего за ним прежде не наблюдалось. Наверное, раз я сама задаюсь вопросом, что еще я могла сделать и кому еще могла навредить, несправедливо сердиться на него за то, что у него возникают те же мысли. Но вот в чем я совершенно уверена: даже если раньше у меня был какой-то шанс расположить его к себе, убедить его, что у нас с ним может что-то получиться, то теперь он безвозвратно утерян.

На следующей неделе вся команда продолжает тренировки в полном составе, хотя причина для этого до конца зимних каникул есть лишь у троих, и все это понимают. Поэтому бoльшая часть команды работает, мягко говоря, спустя рукава. При этом всякий раз, когда взгляд Уилла падает на меня, на его лице читается вина, а всякий раз, когда я смотрю на него, я вижу то, чего у меня никогда не будет. Я испытываю то же двойственное чувство, которое посещало меня утром последнего забега, как будто ничто больше не имеет значения – и уже никогда не будет иметь. Когда-то бег был для меня всем, ведь в моей жизни не было ничего лучше. И по-прежнему ничего нет, на что бы я там ни надеялась… так что мне и впрямь нужно собраться к этому воскресенью.

После заключительной тренировки Эрин протягивает мне пакет с печеньем:

– Возьми на удачу.

– Каким образом это принесет мне удачу?

– Никаким, – она пожимает плечами, – но выбор был между печеньем и моими счастливыми трусами, и я решила, что мои трусы тебе вряд ли нужны.