Пробуждение силы. Уроки Грузии – для будущего Украины

У меня к тому времени выработалась аллергия на старые кадры. Все, кто не пошел за революцией, стали маргиналами. Люди их отождествляли со старой системой. Большинство так и не смогли вернуться в политику. Часть из них потом реанимировал Иванишвили, потому что у него не было своих «говорящих голов». Думаю, то же самое произойдет в Украине. Нынешняя власть просто сорвется, она себя полностью дискредитировала. В какой-то момент что-то произойдет и всех снесут…

Мы все искали новых людей. Хотя подбором кадров для правительства занимался в основном Жвания, ситуации «мой человек, твой человек» не возникало. Кого находили, того и брали. Например, министром экономики мы взяли 25-летнего выпускника Гарварда Гиоргия Чоговадзе, который до этого работал в инвестиционной компании. Министром энергетики стал 26-летний Николоз Гилаури, у которого тоже было хорошее западное образование.

В Лондоне мне порекомендовали девушку, которая прекрасно разбирается в искусстве, говорит на нескольких языках и при этом знает многих сильных мира сего. Ее звали Ната Канчели. Мне потребовалось 15 минут, чтобы договориться с ней о том, что она будет работать моей помощницей. Вот так мы набирали команду.

Все были молодые и выглядели хорошо. Один американский журналист сравнил нас с командой из «11 друзей Оушена».

Министром финансов стал Зураб Ногаидели – правая рука Жвании.

Первые месяцы министры постоянно менялись. Они не очень задерживались на одном месте. Наш с Жванией близкий друг Гиорги Барамидзе был назначен министром внутренних дел, а после этого – министром обороны. Моя правая рука Зураб Адеишвили поработал несколько месяцев министром юстиции, после чего возглавил министерство госбезопасности. Вано Мерабишвили успел побывать секретарем Совета Национальной Безопасности и министром госбезопасности, пока в конце 2004 года его не назначили министром внутренних дел. Пост министра иностранных дел в первые два года после нашего прихода к власти последовательно занимали бывший советник Шеварднадзе и близкий друг Жвании Тедо Джапаридзе, бывший посол Франции в Грузии Саломе Зурабишвили и, наконец, Гела Бежуашвили, который не состоял ни в одной партии.

Пригласить Каху Бендукидзе в министры экономики было моей идеей. Я познакомился с ним во время своего первого визита в Москву, где мне организовали встречу с представителями крупного бизнеса, на которой были Дерипаска, Вексельберг, Фридман и другие. В конце весны российские бизнесмены прилетели с ответным визитом в Грузию. У меня состоялся разговор с Бендукидзе, после чего я спросил у Жвании, не пригласить ли его к нам министром экономики. Жвания ответил: «Давай попробуем». Через полчаса он мне перезвонил и сказал, что Бендукидзе согласился.

Я как президент был главой исполнительной власти, поэтому имел право проводить заседания правительства. Делал я это крайне редко, а в последние годы полностью отдал бразды правления премьеру. Первое заседание мы проводили вместе с Жванией. Тот хотел показать, что он тоже главный и поставил во главе узкого стола два маленьких стула. «Ты что, не видишь, – спрашиваю я Жванию, – что мы за этим столом не помещаемся? Убери свой стул, я сам буду вести заседание». Если не считать этой детской состязательности, у нас были очень партнерские отношения.

Я терпеть не могу долго совещаться. Таких долгих совещаний, как в Украине, в Грузии в принципе не могло быть. Если заседание правительства не заканчивается за час, эффективным оно быть не может. Значит и решения будут неэффективными. Прозаседавшееся правительство, которое не может управлять страной.

Жвания был очень близок к Патаркацишвили. Тот поддержал его и Бурджанадзе на выборах 2003 года, выдав им на кампанию пять миллионов долларов, для сравнения: вся парламентская кампания «Национального движения» обошлась нам в 10 раз меньше. Тесное общение премьера с Патаркацишвили продолжалось и после революции. Проблема была в том, что интересы Патаркацишвили в корне противоречили интересам государства – как интересы любого олигарха в любой стране. Патаркацишвили имел несколько миллиардов, а Грузия была нищей страной. Он контролировал медиа, платил зарплату многим людям.

Время от времени мне приходилось останавливать Жванию, когда тот собирался отдать какие-то активы Патаркацишвили бесплатно, а мы хотели продать по максимально высокой цене.

В этом мне очень помог Бендукидзе. По российским меркам он был не очень успешен, хотя его и считали крупным бизнесменом. После смерти у него обнаружилось всего двести с чем-то миллионов долларов. Его имя гремело в России, с ним общались президенты, но деньги как таковые Каху не интересовали.

У Патаркацишвили практически не было бизнеса в Грузии, все деньги он заработал в России. Просто он хотел владеть Грузией. Он приватизировал дворец бракосочетаний, возвышавшийся над центром Тбилиси, и сделал его своим жилищем – не представляю, как там вообще можно было жить.