Пробуждённая луной

– Кем был Ганс?

– Ее братом, – шепчу я. – Она пришла к нам со своим братом.

– Ты убила его?

– Нет! – выкрикиваю я, чувствуя на своих щеках слезы. – Она сама должна была это сделать. Он был не таким, как мы. Таковы правила. Если бы Гретхен этого не сделала, то она убила бы Гретхен.

– Кто – она?

Мне требуется много времени, чтобы ответить ему.

Когда я произношу эти слова, мне кажется, что я слышу давно ушедшие в прошлое крики Гретхен.

– Фея-мать – женщина, которая забирала к себе детей-фей и обучала их. Она и сама была феей – очень жестокой. Но она была единственной…

Я с трудом сглатываю.

– Фея-мать, – говорит он.

– Ее больше нет. – Я закрываю глаза. – Ее больше нет.

И вспоминаю, как мы нашли в лесу брата и сестру, державшихся за руки. Гретхен и Ганс. Он пришел с ней, он хотел защитить ее, он был ее братом.

– Гретхен так и не смогла с этим справиться.

– Она была монстром.

– Она была всего лишь той, кого сделала из нее судьба, – защищаю я ее сильнее, чем хотелось бы, думая о маленькой девочке с вьющимися кудрями и вздернутым носиком. – Ты знаешь сказку о Гензеле и Гретель? – спрашиваю я шепотом. Ему не нужно мне отвечать, он знает, что не все сказки – правда.

Не совсем, по крайней мере.

Счастливых концов нет, их никогда не было. Ни для кого из нас.

– Ты использовала это против нее. Ты использовала боль от смерти ее брата, чтобы убить ее саму. – Он смотрит на меня, я не могу выдержать этот взгляд. – Ты хороша.

Хороша? Слезы на моих щеках еще не высохли. Ничего хорошего.

– Почему ты сделала ее красивой? – слышу я его вопрос. – К чему такая милость? Я думал, ты хотела отомстить.

– Милость? – шепчу я, думая о ее попытках спрятаться, усилиях скрыть свой стыд, и это разрывает мне сердце. – Она мертва, и это все, что имеет значение.

Он долго молчит, а потом говорит больше себе, чем мне:

– Мне кажется, что она никогда не была счастливее и человечнее, чем в момент своей смерти.

Мы идем по туннелю, который теперь неуклонно ведет нас вверх. Я чувствую внутри себя отголоски всех детских душ, всю боль, которую им пришлось пережить перед смертью. Все то, что всю жизнь преследовало Гретхен. Никому не уйти от своего прошлого – никому не избежать своей вины.

Часовщик

Тик-так, тик-так. Минует час, проходит день. Одна жизнь подходит к концу, другая – начинается. И хотя смерть без устали делает свой выбор среди живых, неизменным остается одно: в какой-то момент настанет очередь каждого. Даже самые долгие жизни однажды обретают свой конец. Даже жизни ведьм. Их время пришло – я вернулась.

Когда я снова вижу дневной свет, восходящее солнце и мягко мерцающее небо, я знаю: они сделают все, чтобы меня остановить.

Я раскидываю руки и смотрю на еще зеленые долины Пандоры. Год подходит к концу, за осенью последует зима.

Сестры, я вернулась!

Вместе с охотником на ведьм я спускаюсь по склонам Семигорья, оставляя подземный город со всей его печалью позади. Мир вокруг нас пробуждается. Лепесток за лепестком раскрываются, источая нежный аромат, бутоны осенних цветов. Щебечущие птицы приветствуют запоздалый день. Их утренний концерт наполняет воздух.

– Разве это не прекрасно? – восклицаю я, переполненная чувствами. – Это все выглядит так же, как прежде. Не все меняется, охотник на ведьм, не все!

Я танцую босиком на влажной росистой траве. Стебли, исполненные благоговения, склоняются под поступью королевы. Я чувствую жизнь.

Но когда мягкие, теплые солнечные лучи еще смывают боль с моей души, на горизонте появляется темная тень. Дым, огонь, чудовищная сила.

Я замираю в своем танце.

– Что это?

– Повелительница драконов, – коротко говорит он и тянет меня за собой. – Идем.

Я следую за ним, не отрывая взгляда от большого черного дракона. Он без устали кружит по небу. Я слышу его шипение, слышу биение его могучего сердца. Одна из моих сестер сидит на нем и прислушивается к вестям о смерти Пожирательницы детей.

– Расскажи мне о ней, – призываю я охотника на ведьм.

– Ее очередь еще не пришла.

Я спотыкаюсь.

– Ты следуешь очередности?

Он бросает на меня быстрый взгляд.

– Мы начинаем с самых слабых. Было бы глупо убивать сильных, позволив слабым их заменить.

– Сильных – напоследок. – Я замираю. – Я была сильнейшей, но теперь – нет, так я в конце или как?

Он не оборачивается, не отвечает. Внезапно я замечаю, что он больше не держит меня за руку. С тех пор как я уничтожила Пожирательницу детей с помощью магии – не моей магии, а моей сестры. И наконец я понимаю, что он убьет меня, как только проявится моя собственная магия. Никакого риска: он не позволит мне восстановить мою силу.

– Ты убьешь меня, – шепчу я, и тогда наконец наконец – он оборачивается.

– А чего ты ожидала? – спокойно спрашивает он.

Я сглатываю. Ничего, хочу ответить я, и – всего.

– Почему они прокляли тебя? Из-за доброты и сердечности?

– Нет, – признаюсь я.

Его взгляд нежен, но решителен.

– Я не могу этого допустить.

Нет, конечно, нет. Он охотник.

– А что, если она никогда не вернется?