Прочертить след в истории мира. Новые пути христианского опыта

Непонимание и враждебность современной ментальности к слову «событие» отражают и то умаление, которому подвергается понятие «вера». Отказываясь из-за предубеждения рассматривать метод, избранный Богом, чтобы ответить на человеческий запрос всеобъемлющего смысла – Факт во времени и пространстве – современная ментальность смешивает «религиозное чувство» с «верой». Давайте разберемся с разницей этих двух понятий.

Во всяком человеческом «я», наблюдающем за самим собой при действии в живом и движущемся настоящем, религиозное чувство определяет глубинные черты экзистенциального опыта, то есть уровень тех неистребимых желаний, тех неотъемлемых потребностей, которые каждый человек считает основополагающими для собственного существа.[44] Подобные глубинные факторы, выстраивающие человеческую жизнь, обладают полнотой отношения с бесконечным; они не поддаются определению, как невообразимое, поскольку бесконечна их способность к таким отношениям. Они рождаются из такого глубокого колодца, где берет начало наше «я», и в своем действии стремятся с поверхности видимого обратно в глубокий колодец источника, Бытия.

Религиозное чувство есть не что иное, как вопрос изначальной целостности нашего разума, присутствующий в каждом действии, поскольку ко всякому действию человека побуждает какая-то нужда. Поскольку нужда продиктована той или иной потребностью сердца, ее истинный и исчерпывающий ответ характеризуется безмерностью. Таким образом, религиозное чувство – это разум как осознание всей полноты сущего.[45] Следовательно, религиозное чувство и разум – это одно и то же. Религиозное чувство совпадает с разумом в своем глубинном свойстве – неутолимом стремлении к окончательному смыслу реальности.[46] Тем самым, оно является самым точным отображением термина «разум», означает его порыв в беспредельное, жажду полноты. Этот неограниченный порыв в бесконечность подталкивает разум интересоваться всеми сторонами действительности. Подлинный предмет такого порыва – конечное объяснение настоящего, конечный источник мельчайших обстоятельств и нашего «я». Итак, всякая «религиозность» рождается из потребности во всеобъемлющем смысле и проявляется как лично переживаемая догадка о Тайне – безмерном ответе на эту потребность. Столкнувшись с этой загадочной безмерностью, человек словно ищет территорию наиболее ему соразмерную, чтобы на ней выстроить «место» своего отношения с Тайной.[47] Здесь и возникают «религии»: они представляют собой сложное выражение того творческого усилия, которое человек постоянно предпринимает, чтобы осмыслить свои отношения с Тайной.[48]

Для современного человека «вера», в общем, является ничем иным, как одной из сторон «религиозности», видом чувства, с которым переживаются неутомимые поиски собственного истока и собственной судьбы, что как раз и есть самый многозначный элемент всякой «религии». Все современное сознание бьется над тем, чтобы отнять у человека гипотезу христианской веры и свести ее к динамике религиозного чувства и к понятию религиозности, и подобное смешение присуще даже ментальности народа христианского.

Совсем иной является динамика веры, какой она является нам в христианском откровении. Здесь наш разум уже не объясняет, но открывается – осознавая самого себя свершенным в своей динамике – навстречу самораскрытию Бога. Так божественная Тайна сообщает нам Свою природу, «Свои мысли» и «Свои пути», являясь во времени и в пространстве. Тогда как религиозность рождается из потребности в смысле, возникающей при столкновении с действительностью, вера есть признание исключительного присутствия, полностью соответствующего нашей судьбе, и соединение с этим Присутствием. Вера есть признание истинным того, что Присутствие говорит о Себе в истории.

Христианская вера – это память об историческом событии, когда человек сказал о Себе нечто такое, что другие признали истинным и что я сейчас – благодаря исключительному способу, каким этот Факт достигает меня – также признаю. Иисус – это человек, сказавший: «Я есмь путь и истина и жизнь»[49]. Это Факт, случившийся в истории: младенец, родившийся от женщины, занесенный в перепись в Вифлееме,[50] который, возмужав, объявил, что Он – Бог: «Я и Отец – одно»[51]. Уловить то, что делал и говорил этот человек, вплоть до готовности сказать: «Я верю в Него», присоединиться к Его присутствию, подтверждая истинность Его слов, – это и есть вера. Вера есть акт разума, подвигнутого исключительностью Присутствия, которая заставляет человека сказать: «Он говорит правду, не лжет, я принимаю Его слова».