Прочертить след в истории мира. Новые пути христианского опыта

Положение, в котором мы оказываемся перед событием Христа, тождественно положению Закхея перед Человеком, остановившимся под смоковницей, на которую тот взобрался, и сказавшим: «Сойди скорее, иду в дом твой».[62] Это положение вдовы, потерявшей единственного сына и услышавшей от Иисуса слова, которые нам кажутся неразумными: «Не плачь, женщина!».[63] Ведь это нелепо – говорить матери, чей единственный сын умер: «Не плачь, женщина!». Для них, как и для нас теперь, то был опыт присутствия чего-то радикально отличающегося от наших представлений и в то же время полностью, удивительным образом отвечающего глубинным ожиданиям нашей личности. Испытать истинное соответствие запросам нашего сердца – вещь совершенно исключительная; более того, «исключительность» как раз и обозначает подобное соответствие. Поскольку наше сердце создано для такого соответствия, оно должно было бы быть нормой нашей жизни; однако этого никогда не происходит; а когда происходит, представляет собой исключительный опыт. Иметь достаточно искренности, чтобы признать это Присутствие, достаточно простоты, чтобы его принять, и достаточно любви, чтобы пойти за ним, – это и есть вера.

Искренность и простота – схожие слова. Быть «простыми» означает смотреть на вещи прямо, не привнося посторонние, заимствованные извне факторы. То, что христианство – событие, большинство людей воспринимает с трудом, потому что сюда примешивается нечто постороннее данной вести: модные воззрения, предвзятость, определяющее расхожее мнение, господство нигилизма, поверхностный скептицизм. А нужно смотреть на факт, на событие, в простоте, то есть смотреть на событие так, как оно само говорит, на то, что оно передает разуму и сердцу, не примешивая к его оценке посторонние обстоятельства, не имеющие к нему отношения.

Взгляд на какое-либо известие «искренен», если смотрит на него так, как оно принесено, что оно в себе несет, не прибегая ко всяким «но», «если», «может быть», «однако», – это все те пулеметные очереди, с помощью которых присущее человеку лицемерие (отсутствие подлинного стремления к истине) отрывает нас от реальности, затрудняет наши контакты с ней, заставляет нас от нее бежать, мешает ее познавать и о ней судить. Противоположность искренности, то есть лицемерие, ложь, означает введение чего-то постороннего во взаимоотношения с реальностью.

Быть простыми и искренними означает исключить все «но», «если», «может быть», «однако», и называть хлеб хлебом, а вино вином. «Отверз очи слепому», – рассказывается в Евангелии от Иоанна: все, что говорили и возражали фарисеи, не имело отношения к случившемуся, рождалось из чего-то постороннего, из предвзятого мнения, которое уже у них сложилось. Но слепорожденный сказал: «Я был слеп, а теперь вижу, значит, этот человек – пророк, потому что Бог не делает такие вещи просто так».[64] Этот слепой смотрел на событие, его касавшееся, с простотой и искренностью. Главный вред при рассмотрении предмета – вред тем более серьезный, чем большее значение он имеет для жизни – привносить в сам предмет посторонние вопросы и обстоятельства, которые извращают наши отношения с ним и, самое важное, мешают нам его любить.

Ведь способность познания требует открытости, то есть «любви».[65] Без любви нет познания. По сути, такая любовь предопределяется тем изначальным инстинктом, с помощью которого природа – то есть Бог, нас создающий, – подталкивает нас все подвергать испытанию любознательностью. Человек от природы склонен подходить к реальности с любознательностью, и в этом – утверждение несказанной положительности. Подменять такой естественный подход, любознательность, всякими «но», «если», «однако», то есть идти навстречу реальности, отводя глаза в сторону, – это и есть отсутствие простоты и искренности. Наконец, только при открытости предмету, которая перерастает в любовь, этот предмет входит в нас таким, какой он есть (affci, лат. – «быть затронутым чем-то»). Как человек движется всем своим существом, так он и видит всем своим существом; он видит очами разума настолько, насколько сердце «открыто к», то есть настолько открытость взгляда поддерживается любовью; иначе перед предметом взгляд закрывается, «засыпает», убегает прочь. Итак, очи разума видят, если их поддерживает любовь, которая есть выражение свободы.

Признание присутствие Христа происходит потому, что Христос «побеждает» отдельного человека. Иначе говоря, чтобы вера вошла в человека и в мир, должно сначала произойти нечто такое, что есть благодать, чистая благодать: событие Христа, встречи со Христом, в котором переживается опыт исключительности, не происходящий сам по себе.[66]