Прочитаны впервые

Мы иной раз слишком часто произносим слово «исторический». Но ведь этот снимок именно такой. Не знали четверо в «столыпинском» корпусе тюрьмы, что позируют не перед объективом, сделанным из бинокля, а перед самой Историей. Благодаря уникальному снимку этому навеки запечатлен один из моментов зарождения великой социалистической революции в России – момент изучения русскими пролетариями вкупе с интеллигентами теории научного коммунизма. Из многих дошедших до нас документов явствует, что первое прочтение книг Маркса русскими рабочими началось почти сразу после появления в России переводов Марксовых работ. Полицейские акты и протоколы сообщают, что экземпляры «Капитала» (произведение, допущенное царской цензурой как «строго научное и малодоступное», которое, как казалось цензуре, «немногие прочтут, а еще меньше поймут») были найдены у рабочих Степана Халтурина и Виктора Обнорского – создателей «Северного союза русских рабочих», у членов «Южнороссийского союза рабочих». Из мемуаров и полицейских протоколов мы знаем, что «Капитал» Маркса, переплетенный то в библию, то в обложку модного романа, находили при аресте многих рабочих-революционеров. Но вот фотографии, на которой был бы запечатлен момент чтения Маркса русскими рабочими в тюрьме, до Кингина известно не было.

Николай Андреевич, восьмидесятилетний пенсионер, рассказывает мне о своем первом прочтении Маркса и последующих своих чтениях:

– Что говорить, не простое произведение «Капитал». Фундаментальный научный труд, предполагающий глубокое изучение подготовленным читателем. А вот поди же, от первой фразы первого тома – «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства» – до последней фразы – «Капиталистический способ производства и накопления, а следовательно, и капиталистическая частная собственность предполагают уничтожение частной собственности, покоящейся на собственном труде, то есть предполагают экспроприацию работника» – все становилось доступным.

И потому, – продолжает Николай Андреевич, – что были у нас опытные пропагандисты-разъяснители, и потому, что, как сказал Маяковский, «мы раскрывали Маркса каждый том, как в доме собственном мы раскрываем ставни». До знакомства с Марксом, с Лениным была у нас только надежда на новую жизнь, а уж после чтения – глубокая уверенность в неизбежности краха старой жизни.

Первое чтение Маркса? – спрашиваете вы. – Испугало оно меня было. Подымал: куда сунулся, Колька, не твоего ума дело. А мне объяснили: моего ума, в первую очередь моего рабочего ума – нам революцию делать. Что делать революцию необходимо, это я уже в Ершове, пацаном, понимал, жизнь отдать был для того готов. С малых лет нас мать учила: «Пора пришла одолеть кровососов – я против не буду, воюйте, сынки, благословляю». Мать у нас вроде горьковской Ниловны была – все понимала, хотя только в 1930 году, 74 лет от роду, овладела грамотой и написала тогда статью в журнал «За грамоту» «Как я училась и детей учила». Мать и фотографии, сделанные в тюрьме, сохранила… Жизнь я свою с юношеских лет решил посвятить революции. Но вот как ее делать-то, революцию, не знал. В Ершове от старого машиниста Молчанова услышал: «Прежде всего разумом надо стать сильней, чем наш противник. Для этого больше его знать нужно. Поначалу эти листовки прочти, брошюрки, а потом дам тебе и Маркса, и Ленина. Не читая их, настоящим революционером не станешь. Уж сколько веков Россия за свободу бьется – от Степана Разина, – а все в рабстве. Хоть и сильней врага народ, да темный. Надо у самых умных учиться. А как зовут самых умных, я тебе назвал…»

На вечное поселение в Сибирь были осуждены обвиняемые по процессу 19-ти. Слова приговора встретили дружным смехом: никто из них не верил в «вечность» царского режима.

На вечное поселение… Из Сибири Кингин бежал через месяц. Кочевал по городам с подложным паспортом, выправленным ему в родном Саратове, куда не побоялся заглянуть. Сравнительно надолго осел в Баку. Был членом Бакинского подпольного городского комитета партии. Уж не только сам читал Маркса, а разъяснял его другим, с годами все больше времени отдавая пропагандистской работе.

Произведения Маркса и Ленина изучал даже в немецких лагерях для интернированных. С 1914 года находился Кингин в эмиграции. Когда началась первая империалистическая война, Кингина арестовали – прошел Николай Андреевич через ряд немецких лагерей и тюрем. Находясь в городе Стрелице, несмотря на надзор полиции, он вместе с другими русскими интернированными организовал кружок по изучению произведений Маркса и Энгельса на языке оригинала.

Когда в 1918 году Кингин добрался из плена в Москву, то рассказал об этом самому Ленину – он был принят вождем как один из первых вернувшихся после пленения.