Продаётся мир. Недорого!

Он не мог припомнить такого аппетита ни разу за последние годы. Иногда есть не хотелось вовсе, а зачастую это были жалкие попытки впихнуть в себя безвкусную пищу, чтобы обеспечить хоть какое-то функционирование организма. А сейчас дело обстояло иначе. Он наслаждался едой, как редкими и изысканными деликатесами, хотя это была простая лапша быстрого приготовления, приправленная небольшим количеством пряного соуса с кусочками куриного мяса. Обычный растворимый кофе казался чрезвычайно вкусным и насыщенным.

Когда он заканчивал свою трапезу, на пороге вновь появился Профессор.

— Хороший аппетит. Я ожидал чего-то подобного, но думал, что ты сначала предпочтешь одеться.

Действительно, Стас об этом даже не подумал. Он переключился на еду, едва оказавшись в нижнем белье. В комнате было достаточно тепло, чтобы не подумать о верхней одежде.

Через минуту он уже облачился в простые холщовые штаны, белую футболку и натянул новые хлопчатобумажные носки.

— А где моя одежда?

Профессор налил себе кофе, потом уселся на второй стул.

— Если ты захочешь, тебе её отдадут. Но её состояние ужасное, и я подумывал её выкинуть. Хотя решать тебе.

Стас опустился на стул напротив, там где сидел во время приема пищи.

— Я бы хотел её забрать. Она мне привычнее, чем эта.

Он оглядел себя, указывая взглядом, потом вопросительно посмотрел на Профессора.

Тот кивнул в знак согласия.

— Тогда ты получишь её чуть позже. Она нуждается в чистке.

Стас сделал еще глоток уже остывающего кофе.

— Так что же со мной произошло?

— Разумеется, я всё расскажу. Но для начала ответь, как ты себя чувствуешь?

Юноша ненадолго задумался, прислушиваясь к себе.

— Мне не было так хорошо уже много лет подряд. Я уже давно так не высыпался, если вообще такое случалось. Единственное — побаливают мышцы. Но сейчас уже лучше, а после пробуждения вообще двигался с трудом. Думаю, скоро уже должно пройти.

Профессор кивнул.

— У тебя был сложный переходный период. Ты этого не помнишь, потому что находился в глубоком медикаментозном сне. Похоже на искусственную кому, ты просто отключился. Но организм реагировал довольно бурно. Сначала началась лихорадка, потом полиурия, нарушение дыхания. А в конце начались серийные припадки. Поэтому болят мышцы. Я наблюдал похожее, но обычно это продолжалось более долгое время. Состояние стабилизировалось только в последние несколько часов.

Стас с сомнением поднял глаза.

— Но ведь раньше у меня никогда не было никаких приступов. Почему они развились? Это же не опухоль мозга?

— Ты уже многое узнал о себе, о чем раньше даже не подозревал. Разумным будет объяснение, что твой мозг работал на пределе, впитывая в себя информацию. А все эти мышечные реакции — только внешние проявления перегрузки. И в будущем они уже вряд ли повторятся.

#######

Следующие несколько часов прошли во всевозможных тестах и проверках. Стаса подвергли почти тем же исследованиям, что и два дня назад.

Физиологические показатели организма практически не изменились, а вот психическая и интеллектуальная сферы заметно улучшились. Казавшиеся ранее сложными тесты он решал намного свободнее, и зачастую уже предполагал ответ, даже не дочитав вопрос до конца.

Он не мог понять, как это происходит. Просто казалось, что знания уже давно живут в глубине головы, с самого детства, и просто никогда не просились наружу. А теперь вдруг проснувшись ото сна, мозг начал свою нормальную работу.

Стас с интересом отмечал для себя, насколько он стал умнее. Он с внутренним удовлетворением выполнял проверочные задания, которые оказались отнюдь не из курса средней школы, и даже не старших курсов института.

Но несмотря на огромный мысленный потенциал, он чувствовал легкую досаду, что знает не всё. У него внутри теплилось желание узнать некоторые вещи поподробнее. Докопаться до их природы, разложить всё по полочкам.

За следующие несколько часов Стас, кроме решения тестовых задач, наблюдал за исследующими его людьми. Профессора среди них не было, он перепоручил эту рутинную работу помощникам, а сам куда-то исчез.

Помощники выполняли тесты, а сами в свою очередь наблюдали за Стасом. Он ловил их взгляды, и вдруг понял, что он видит. Зависть! Он видел её, но почему-то не принимал это чувство во внимание. Он стал в их глазах почти гением, а они считали что ему просто повезло.

Эта мысль породила за собой следующую: почему же нельзя точно так же создать красную матовую капсулу и сделать еще немного умных людей. У этих помощников Профессора наверняка был неплохой потенциал, и опыт мог бы получиться.

И тут же сам себе ответил на вопрос. Исследования были опасными, любая погрешность в дозировках могла просто убить человека. А эти работники, они слишком ценили жизнь, чтобы рисковать её потерять. Даже ради такого мощного интеллекта. И именно по этой причине никто из них не решался рискнуть, а в качестве подопытных набирали тех, кому сама жизнь была не важна.

Для которых не существовало другой радости, кроме ампулы с отравой, порошка с радостью и голубой капсулы с искусственным миром внутри.