Продам кота

Маг красиво взмахнул рукой, и под ногами у меня появился мокрый песок, а со всех сторон послышался шум прибоя. Горожане ахнули. Не знаю почему – моря, что ли, не видели? Так здесь это популярная иллюзия… Но картинка была ровно такой, как я и представляла, и я благодарно улыбнулась рыжему. Он тоже казался ошеломленным. Будто не знал, что колдовал?

Волны набегали одна за другой, разбиваясь в пену у моих ног, мелкими каплями оседая на полах плаща. Повеяло бризом. Я глубоко вдохнула горьковатый морской воздух, поставила Вильгельма на пол, резко выдохнула. И скинула плащ.

Зрители застыли, прямо как герцог со стражей, когда я рассказала им про единорогов. И было от чего.

Днем, пройдясь по городу, я поняла две вещи: во-первых, победить герцога невозможно, если он танцует хоть вполовину лучше, чем местные; во-вторых, их танцы основываются на балетной школе. Я бы никогда не смогла повторить все эти фуэте и рондо, и пробовать бы не стала. Даже то, что я приняла раньше за бразильскую самбу, было, по сути, тем же балетом. Это мое восприятие сыграло шутку: издалека мне показалось то, что было привычнее.

Не могла я и забыть, что не была прекрасным танцором. Прекрасным – нет, в лучшем случае сносным. Конечно, как и мои подруги, я посещала танцевальную школу – месяц или два, потом запал кончился. Но тогда я думала: не стану же на дискотеке или в клубе стоять у стенки и смотреть, как другие развлекаются? Хотелось уметь двигаться. Бальные танцы, понятное дело, меня не волновали (да и с партнерами на них напряженка), зато кое-как (смотря с чем сравнить, подруги и того не могли) получалась латина, …о которой в этом городе, а может, и в этом мире даже не слыхивали. Показать им что-то новенькое, что не с чем сравнить (кто же будет сравнивать вальс и бачату?), удивить, поразить – это был мой единственный шанс.

Я осталась в коротком платье с расклешенной пышной юбкой, еле-еле прикрывающей колени. В последних лучах заходящего солнца платье сверкнуло так ярко, словно золотом меня облило. Я улыбнулась и тряхнула волосами, в которых красовалась огромная желтая лилия. В цветке зазвенел бубенчик, и в унисон ему звякнули браслеты, когда я подняла руки. Точно так же поднял лапы кот, и его браслеты тоже зазвенели. Надо ли говорить, что Вильгельм был в том же платье, что и я?

Ну что ж, поехали!

Музыканты заиграли ламбаду – до этого я битый час потратила, чтобы объяснить им мелодию. В исполнении скрипки и флейты она звучала как-то не так, но выбирать не приходилось.

Я посмотрела на изумленных зрителей, почувствовала себя на седьмом небе от счастья, хлопнула в ладоши, зазвенев браслетами. И сделала первый шаг.

Во время репетиции Вильгельм на своем кошачьем пытался объяснить мне, что вот так танцевать неприлично, как и носить короткую юбку. Я понимала: риск есть, но придется на него пойти. Кто не рискует, как известно, не пьет шампанского. А я планировала сегодня напиться!

Шаг вперед, шаг назад, ча-ча-ча, поворот, шаг вперед, шаг назад, ча-ча-ча… Вильгельм с его прекрасной реакцией повторял все в точности, и синхрон у нас получался отличный! А уж как это смешно должно было выглядеть со стороны…

Ко второй половине танца под музыку подтанцовывала вся площадь, а когда я вспомнила про тряску бедрами, а за ней – про взмахи волосами… Мамочки, зрители взорвались аплодисментами!

«Танцуешь ты, Вика, средне, зато с душой», – говорил мне когда-то учитель, и он был совершенно прав. Душа у меня широкая! И я всю ее вложила в этот танец.

Когда площадь стала скандировать, перекрикивая музыку: «Виктория! Виктория! Виктория!», – воодушевился даже Вильгельм. Я всегда знала, что в этом коте есть скрытые таланты, но что он так классно умеет бедрами двигать… Вау!

Закончили мы искрометной импровизацией, и это было так, будто в нас вселился один и тот же бес, и он так зажег танцпол, что запахло жареным! Честное слово, мне никогда еще не было так весело, так легко, так просто, и ни один партнер так не понимал мои мысли, как этот надменный гнусный кот – словно читал их. Впрочем, с партнерами мне обычно не везло.

Когда мы закончили, я еле успела поднять Вильгельма: нас подхватили на руки и принялись качать. «Виктория! Виктория! Виктория!»

О-о-о, это был экстаз!

– И Вильгельм! – пыталась докричаться до них я, но меня не слышали.

Тишина настала, только когда меня донесли и поставили к герцогу на сцену, уже совершенно обычную, без иллюзии звездного неба.

– Ну что? Отдадите моего телохранителя? – выдохнула я.

Глядя на меня, как на чудо света, герцог пробормотал:

– О да… – А потом бухнулся передо мной на одно колено и выпалил: – Виктория! Будьте моей женой!

Зрители слаженно ахнули.

А мне впервые стало страшно.

– Я-а-а… вообще-то… здесь только за ним, – я ткнула пальцем в Стивена, который выглядел не менее обалдевшим, чем горожане. – И…

А у герцога в глазах читалось: «Богиня!», – когда он выдохнул:

– Прошу!

– Э-э-э…

– Скажи «да»! Скажи «да»! Скажи «да»! – тут же взорвалась площадь.

Не-е-ет!