Продам кота

Королева цыкнула, кивнула, и одна из «гувернанток» отмерла и забрала его у меня наконец. Вместо свитка в руке появился стакан, и разило от него…

– Ну че, за жизнь? – подмигнула мне королева и чокнулась своим стаканом.

А потом залпом его выхлебала – шумно и с отрыжкой.

Я сглотнула и осторожно поставила стакан на письменный стол неподалеку от трона.

– Спасибо, я… не пью.

Королева не обиделась. Только бросила:

– Зря.

И придвинулась ко мне почти вплотную. Интересно, она мылась в этом месяце? Судя по запаху, нет. Цепи ее звенели, когда она подцепила толстым, похожим на сосиску, пальцем мой подбородок и улыбнулась, обнажив желтые зубы.

– Ничо такая, да…

Я попыталась отступить, но позади неожиданно оказалась стена.

– Пить не любишь, а чо любишь? – поинтересовалась королева. – Ты мне нравишься, милашка. Хочешь, заберу тебя у твоей хозяйки и своей сделаю?

Обычно язык у меня не отнимается, даже когда нужно отвечать, а билет я и правда не выучила. Но тут смогла выдавить только:

– Э-э-э…

– Ты дура, что ль?

Повисла тишина – я уже не прочь была стать для нее и дурой, лишь бы отпустила. Воняла она будь здоров! И изучала меня, а еще – черт возьми, если я ошибаюсь! – я видела в ее глазах примерно то же выражение, что и у Вильгельма, когда он на меня смотрит. Боже мой, они тут все с катушек съехали?

Молчание прервала одна из гувернанток:

– Миледи, все верно.

В это время они, кажется, как-то проверяли свиток. Зачем?

– Тогда дочке надо передать, – кивнула королева. – Пойдем, крошка, я тебя сама к ней провожу. Твоя госпожа потом явится. А это время мы сможем провести с пользой… правда?

Я тяжело сглотнула. Бежать было поздно – королева схватила меня за руку и сжала так, что синяки потом долго не сходили. И, бросив что-то «гувернанткам», потащила прочь из кабинета.

Вроде и шли мы недолго, но под конец я снова чуть не теряла сознание, в основном от королевского запаха. Ее величество что-то говорила хриплым, пропитым голосом. Я молчала – моего ответа как будто не ждали. И не знаю, чем бы все это кончилось (вряд ли хорошо), если бы не одна неожиданность.

В следующем кабинете, как две капли похожем на королевский – минимум мебели, белые стены, каменный пол, узкие окна, – на этот раз почти никого не было. Почти.

У письменного стола стоял Стивен и один за другим бросал в свою бездонную сумку документы. Отмычка и перочинный нож валялись рядом. Вид у наемника был хитрющий и довольный донельзя, как у лисицы, дорвавшейся наконец-то до кур.

Королева замерла. Я, стараясь не дышать, тоже.

Дверь за нами, скрипя, затворилась.

Вздрогнув, Стивен поднял голову… И тоже замер. А потом выдохнул:

– Не мой сегодня день.

И сгреб в сумку содержимое последнего ящика.

Тишина взорвалась.

– Стража! – заорала королева. – Ты ж, паршивец, опять?! Ну я тебя!.. – Она наконец-то отпустила меня и кинулась к единственному в кабинете креслу.

– Да ладно вам, королева… – подобрав юбку (а заодно и отмычки с ножом), успокаивающе протянул наемник. Его сумка, болтавшаяся на левом плече, распухла и ощутимо тянула к полу. И вдруг выдал: – Вы сегодня, как никогда, прекрасны.

В дверь на шум заглянула «гувернантка», тоненько вскрикнула:

– Мужик!

И исчезла.

«Они тут все чокнутые», – подумала я, скорчившись в уголке.

А Стивен рывком содрал юбку – под ней оказались брюки – и приторно улыбнулся:

– А может, выпьем, ваше величество? Или вы уже того, приняли?..

Дальнейшие его слова потонули в грохоте: королева бухнула кресло об пол, оторвала ножку и кинулась с ней на наемника. Материлась она при этом так, что уши и впрямь могли бы завять.

Стивен, не долго думая, толкнул на нее стол и сиганул в окно. Довольно узкое. Сам-то он, худой, пролез и ухнул вниз, а вот сумка застряла.

– Вика, протолкни! – раздался крик с улицы.

Я на тот момент стояла близко, и мне было не сложно. Я толкнула. Сумка тоже ухнула вниз, следом полетела ножка от кресла, потом королева, которая застряла куда крепче сумки. Господи, как она ругалась!

Я заткнула уши, сползла по стене и попыталась сделать вид, что меня тут нет. Сумасшедший дом!..

Королеву в конце концов унесли стражницы, а за мной пришел Вильгельм, почти не узнаваемый в маскараде. Он тоже ругался, но тише королевы и куда цензурней (вот что значит воспитание). Мы в комнате теперь были не одни, поэтому принц на меня почти не смотрел. Зато распекал всех вокруг – от серых мышек-служанок до строгих «гувернанток». Где-то далеко по коридорам гулял вой королевы, слышный даже здесь.

В общем, было весело.

Потом, очень тихо, незаметно, на пороге появилась еще одна девица. Их и до этого здесь хватало – они забегали вслед за «гувернантками», убегали, часто даже не дожидаясь приказа (ох и переполох вышел из-за Стивена!). Эта осталась, что уже было замечательно.

Еще она была рыжей, ярко, просто огненно, как Вильгельм или я. Ведьма! Кстати, в мужской одежде, которая очень ладно на ней сидела: бархатные брюки и блузка, все сочного зеленого цвета. Я первый раз в этом мире видела девушку в брюках, потому удивилась даже больше, чем ее рыжим волосам.