Проданная на Восток (СИ)

Джонотан улыбнулся и только в последний момент увернулся от полетевшей в него подушки. Он чувствовал, что говорит не то, что хотелось сейчас, что внутри целая буря эмоций и страстей, но и времени на серьезные признания не оставалось.

— Дождись меня, — попросил он, осторожно возвращая подушку на постель.

Но вслед за ней в него полетела пышная верхняя юбка, которая попалась Агате под руку.

Джонотан ловко поймал ее и демонстративно повесил на спинку стула, разгладив смятую ткань. Прижал палец к губам, приказывая ей хранить тишину, и быстрым шагом покинул каюту, пока на всём корабле не подняли шум, способный разбудить отца Агаты и устроить настоящий скандал.

— Капитан, ветер усиливается! — крикнул марсовый.

— Уже порывистый? — он и сам чувствовал, что нет, но его долго не было на палубе, стоило уточнить.

— Никак нет, капитан.

— Пройдем, — уверенный голос Джонотана легко разнесся по мостику, а значит и правда все было не так уж плохо.

Погода и впрямь резко изменилась: ветер поменял направление и усилился, туманная морось накрыла корабль. Но дождя пока не было, только нависли свинцовые тучи, сгущая и без того непроглядный мрак наступившей ночи.

Штормило не то, чтобы очень сильно: короткие волны перехлестывали через фальшборт лениво, словно оценивая выстоит ли корабль. На мостике и вовсе пока было сухо. Но Джонатан уже чувствовал, что через несколько часов волны станут мощнее.

Холодный ветер остудил разгоряченное близостью тело, переворошил мысли, и с каждой последующей волной, на которую легко взбиралась “Дикарка”, он чувствовал, как возвращается ясный рассудок.

Погода портилась быстро, но ничего вызывающего тревогу Джонатан не замечал. Команда хорошо знала свое дело, палубный груз закрепили надежно, и волноваться капитан мог только из-за того, что Агата осталась в одиночестве в каюте в таком виде, от которого у него мысли были совсем не те, что сейчас нужно…

Удерживать корабль против ветра было скорее приятно. Не бороться, но стать частью шторма, словно все усиливающийся левант вовсе не пытался развернуть их и хорошенько помотать по волнам.

Восток даже так преследовал его, словно сама природа послала этот встречный ветер и протестовала против того, чтобы он привел корабль с драгоценным грузом в порт Шарракума.

Штурвал из красного дерева был послушен его рукам, и чуть перекладывая руль, чтобы взлетать на гребни волн, Джонотан испытывал не меньшее воодушевление, чем недавно, лаская столь внезапно отзывчивое тело Агаты. Кажется, они и правда переборщили с ромом… и дошли до туда, куда непозволительно доходить юной кирии. Смертельно непозволительно.

Но и остановиться было невозможно.

— Капитан! Капитан! — его окликнул незнакомый голос.

Точно не кто-то из его матросов: пусть он мог и не знать их всех по голосам и в лицо, но двигались они ловко и легко, а этот юноша путался в ногах и едва ли не падал.

Впрочем, было от чего: волны перестали быть ленивыми и резво, словно детскую игрушку, подкидывали солидный барк. А парень, кажется, был из слуг. Джонотан нахмурился. И какой остолоп отправил его на палубу в шторм?! Джонотан с досадой и жалостью наблюдал, как парень, цепляясь за перила, оскальзываясь и едва не падая, спускается к нему. Ну точно, никак кириос проснулся после рома и чего-то захотел. “Дикарка” плясала на волнах так, что это неудивительно.

— Капитан! Кириос ди Эмери… — слуга в своем рвении угодить господину явно лишился рассудка — полез прямо на капитанский мостик, не получив на то разрешения.

Джонотан закатил бы глаза, если бы не необходимость следить за курсом, и не чувство ответственности за всех людей на корабле, и за этого балбеса в том числе. В набегающий шторм команде не до того, чтобы утрясать вопросы с благородными господами: сейчас все бегали по палубам, подчиняясь чётким командам боцмана, которые были громче волн. — Стой там! И держись! — отрывисто крикнул Джонотан слуге: теперь ветер приходилось перекрикивать.

Оставалось надеяться, что тот услышит и уцепится за ограждение трапа, и не рискнет подходить ближе. — Что нужно кириосу, — начал он снова, набрав побольше воздуха, — что он решил послать тебя на верную гибель?

Кажется, до этого момента слуга не сильно заботился о своей безопасности, потому что краем глаза Джонатан заметил, как тот побелел и двумя руками обхватил перила. И вовремя: с гребня волны они сиганули вниз, и Джонатан невольно улыбнулся, чувствуя, как летит вместе с кораблем и всем миром в стремительном и едва управляемом движении.

— Ну, так что там кириос? — Джонотан вновь удержал корабль против ветра, поймал носом поднимающуюся волну и смог отвлечься.

— К-кириос просит Вас к себе, капитан.

— Сейчас?

— Да, капитан, дело жизни и смерти, как он выразился.

Джонотан выругался себе под нос, помянув особо настырных девиц, которые встречались на его капитанском пути. — И подождать никак?

— Никак нет, кириос. Простите, кириос… капитан, — слуга, кажется, мечтал убраться обратно в каюту, но и работу свою старался выполнить хорошо.

— Клод, встань на руль!