Проданная невеста

Мавджигуль провела гостя по двору, вокруг большого саманного дома, за ним оказался хауз, в который втекал с одной стороны арык, с другой стороны под другому арыку уходила избыточная вода. Рядом находилась тахта с зелёным навесом, который образовали ветви и листья винограда. Также во дворе росли яблони, вишни, абрикос, алыча, тутовник, тополя. А у дорожки, что вела в дом, цвели чайные розы.

У дома находился айван – крытая терраса. Здесь была дверь с проёмом над ней, имевшим деревянную решётку. Он дал освещение и позволял выходить душному воздуху из помещений. Внутри за дверью оказалась передняя с камышовыми циновками на полу, несколько комнат, в самой маленькой жила девушка, кухня и кладовки. В большой комнате пол покрывал большой ковёр, в других лежала кошма, а у Мавджигуль – старый палас.

Джамшед с невестой не могли наговориться, но пришлось всё же уходить за водой, носить и носить её, зарабатывая деньги на выкуп невесты. В этот день, наверное, из-за рьяной старательности выручка оказалась не меньше обычной, и Мирзо-бай не догадался, что водонос немало времени провёл в его доме со своей невестой.

Встречался он с ней и в последующие дни, но столь же осторожно и недолго. Каждый раз они расставались крайне неохотно и жаждали новых встреч.

За днями летели дни. За такими делами прошло лето.

Джамшед уже подумывал о том, как забрать свои деньги и начать разговор о выкупе. Задумался: а с чего начать, как обосновать то, что он знает о служанке в доме торговца? Одно это вызовет сильные подозрения.

Долго размышлял, ломал голову, но ничего придумать не мог.

Трудился с предельным рвением, разнося и продавая воду, чтобы больше заработать. Приносил большую выручку, принимая которую загорались алчностью чёрные глаза Мирзо-бая.

И вот юноша решился. Вообще-то он намеревался сделать сие на следующий день, но услышал разговор торговца с владельцем соседней лавки, в котором Мирзо-бай похвалился тем, что в последнее время подружился с кази, получил от него заверения в самом лучшем отношении к себе. При этих словах торговец налился спесью, походя на индюка.

Джамшед знал, что накануне Мирзо-бай задарил чуть ли не всё семейство кази, потому тот и стал его другом. Решил воспользоваться хорошим настроением торговца, попросить вернуть заработанные деньги, а затем придумает, как повести разговор о Мавджигуль.

Выждал момент, когда Мирзо-бай вернулся на своё место, удобно рассевшись на сложенном вдвое небольшом коврике и облокотившись о подушку. Подошёл к нему и протянул бурдюк с чашей, говоря:

– Вот ваш бурдюк и чаша.

– Тебе они не нужны?

– Я решил вернуться домой, потому работу прекращаю. Прошу вас вернуть мои заработанные деньги.

Мирзо-бай выпучил глаза так, что юноше показалось, что они могут выскочить из орбит. Торговец закричал:

– Какие ещё твои деньги? Что ты выдумал? Я тебя пожалел, позволил пользоваться моим бурдюком и почти новой чашей. Получается, что ты кормился за мой счёт. Я позволил тебе спать в хорошем месте под навесом у лавки, а то бы ты оказался на улице. Не умеешь ценить заботу о себе, убирайся отсюда, неблагодарный!

Джамшед пытался настаивать на своём: стыдил, молил, взывал к совести, но неизменно слышал в ответ, что ежели не уйдёт, то его уведут и бросят в зиндан городские стражники. Понял, что не вовремя завёл этот разговор: уверенный в дружбе кази, Мирзо-бай денег не вернёт. Слишком уж значительная сумма скопилась, жадность не позволит торговцу её отдать.

Пришлось уйти, повесив голову.

Юноша был растерян, не знал, что ему следует предпринять. Появлялась и крепла мысль, что следует забыть о деньгах – Мирзо-бай их не отдаст, а стражников натравить на него вполне способен. Так что легко угодить в зиндан, а уж из него вырваться невозможно. Лучше вообще покинуть город, во избежание худших бед…

Овод и бык

Незаметно Джамшед оказался вблизи городских ворот. Остановился в задумчивости: действительно уйти из Дустабада?..

Услышал окрик. Он повернул голову и заметил у карагача нищенку, она призывно махнула ему рукой.

Юноша уныло подошёл, поздоровался и сел рядом прямо на пыльный бугор.

Старушка молчала, глядя на него.

– Воды у меня нет, – выдавил из себя Джамшед, не зная, что сказать. – И бурдюка нет. И вообще я теперь не водонос. И вообще я никто!

– Почему?

Джамшед собирался ответить коротко, односложно, но слова сами полились из него: он рассказал всю свою историю. О том, как была продана его невеста, как он пришёл в город, стал водоносом, заработал деньги, но торговец их присвоил себе. Теперь остаётся лишь одно – покинуть Дустабад.

– Почему ты так решил?

– Я не могу выкупить её, – с этими словами он уныло повесил голову.

– И уйдёшь, оставишь её жадному обманщику?

Джамшед издал глухой рык, подавляя в себе желание всё рвать и метать.

– Ну, как – ты бросишь её? Оставишь обманщику?

Юноша замотал головой:

– Нет, нет, нет! – но почти сразу поник: – А что я могу сделать? Я один и совсем без денег? Только что и остались шестнадцать таньга, которые я заработал сегодня водоносом до того, как отдал бурдюк хозяину.