Проданы в понедельник

На обратном пути домой Эллису надо было следить за дорогой, но все его мысли занимала Лили Палмер. Их поцелуй снова и снова всплывал перед его глазами, как повторяющийся кадр заевшей в кинопроекторе пленки. Вопреки ее более холодному прощанию. Если Джеральдина удостоилась искреннего и теплого объятия, то ему досталось благодарное рукопожатие. Подтверждение того, какие между ними были фактически отношения. Горькая пилюля – а ведь он еще ощущал нежность ее кожи и волос, сладость ее губ. Но это было ничто в сравнении с той силой духа и красотой, какие она наблюдал в Лили, пока она ухаживала за сыном.

Не удивительно, что Эллис проехал довольно приличный отрезок дороги, прежде чем заметил сдержанность Джеральдины. Она не отрывала взгляда от вечернего неба в лобовом стекле. А ее руки тихо лежали на коленях.

– Вы показали себя поистине доброй волшебницей, – прервал их молчание Эллис.

– Да, в общем-то… я не сделала ничего особенного.

– Думаю, Палмеры с этим бы не согласились. И доктор Саммерс, наверное, тоже.

– Я просто сделала все так, как она мне показывала. Она – хороший учитель.

– Не сомневаюсь. Хотя очевидно, что и вы родились для этой работы.

И дело было не только в ванне и кусочках льда. А в том сочетании уверенности и страсти, которые продемонстрировала Джеральдина. В ее способности вызвать доверие у людей, охваченных самыми жуткими страхами.

– Возможно, – допустила Джеральдина. – Выбор всегда легче делать, когда речь идет не о твоих собственных детях.

Ее слова повисли в воздухе. Двусмысленное послание, явно ненамеренное, заставило Джеральдину снова отвернуться.

Эллис подбирал ответ, когда его уши уловили ее бормотание:

– Иногда я думаю: забудут ли они, кто я такая…

Кто «они», объяснять было не нужно.

– Господи, да, конечно же, не забудут! Они не смогут вас забыть, Джеральдина!

Она не ответила. И Эллис понял: что бы он сейчас ни сказал, это ничего не изменит. И остаток пути они провели в полной тишине. Эллис – вцепившись в руль, Джеральдина – глядя в свое окошко. И если бы не ее подрагивавшие веки, никто бы не догадался, что она плакала.

К тому времени, как они прибыли в Дерборн, Эллис окончательно осознал: Джеральдина Диллард хотела вернуть детей. И вовсе не практические соображения удерживали ее от этой попытки. А стыд. Эллис понял это только теперь – после того, как выслушал рассказ Лили на кухне. По разным причинам, но обе матери верили, что потеря детей являлась расплатой за то, что они сделали.

И обе были не правы.

Именно по дороге домой Эллис решил еще раз встретиться с Альфредом Миллстоуном. Рискованный ход. Этот человек мог выслушать Эллиса до конца, выведать всю информацию, которой он располагал, и просчитать все варианты. Если Альфред не захочет, чтобы дело дошло газет и суда, он будет скрывать настоящее местонахождение Келвина и все факты, связанные с письмом Руби.

Эллис вспомнил его комментарий:

«Иногда нам приходиться идти на жертвы ради тех, кого мы любим».

И эти слова, как и раздумья о том, на какие жертвы мог пойти Альфред Миллстоун, не давали Эллису заснуть всю ночь.

Утром, в редакции, он отмахнулся от этих мыслей. Ему пришлось. Он приехал на работу рано. Чтобы наверстать упущенное за время своего отсутствия. Эллис решил: после собрания он нанесет банкиру неожиданный визит. А пока он сел за свою пишущую машинку и начал приправлять банальными подробностями свою статейку о переименовании местной библиотеки, предложенном мэрией.

На Пулитцеровскую премию она явно не потянула бы. Но накропать хоть что-то было лучше, чем не ничего.

– Мистер Рид, на одно слово, – прорезал утреннюю тишину голос мистер Уолкера.

Эллис приготовился к очередным попрекам. На пути к кабинету шефа он едва увернулся от курьера, пронесшегося мимо, и поплелся к начальственному столу.

– У меня сегодня утром состоялся интересный разговор. – Мистер Уолкер сделал на пару секунд паузу, словно позволяя читателю перевернуть страницу. И добавил: – Звонок был от президента «Сенчури Эллайэнс Бэнк», от джентльмена по имени Альфред Миллстоун.

Эллис стоически выдержал его взгляд:

– И?

– Этот джентльмен сказал, что вы готовите о нем биографический очерк. Якобы с целью обелить банкиров и всякое такое. – Мистер Уолкер откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы на животе. – Так вот он хочет, чтобы я не печатал вашу статью. И попросил меня вам передать, чтобы вы больше не докучали его семейству своими визитами.

«Семейству. Не только ему. Значит, супруги поделились своими впечатлениями. Интересно, с Руби они тоже поговорили?»

– И что вы ему сказали?

– Что это будет не трудно, поскольку меня даже не поставили в известность о каком-то биографическом очерке.

Прекрасно! – фыркнул про себя Эллис. Шансы на то, что секретарша Альфреда (не говоря уже об охраннике) допустит его до кабинета, сравнялись с нулем.

Но работу нужно сохранить.

– Мистер Уолкер, если вы меня выслушаете…

– Дело в том, что вы в последнее время были настолько трудноуловимы, что я, только повесив трубку, сообразил, что вы на самом деле задумали.

Объяснение застряло у Эллиса в горле. И он поспешно сглотнул его:

– Сэр?