Проданы в понедельник

– Полагаю, вы добывали информацию о Миллстоунах, следили за ними, одним словом, нарывались на пулю. Я понимаю, почему вы молчали об этом, учитывая их связи с Джованни Тревино. Но исходя из всего, что я слышал… Будьте осторожны, мистер Рид…

В этот момент внимание мистера Уолкера отвлек известный агент по печати и рекламе, и тот пригласил его в кабинет для нового диалога.

Эллис вышел за порог, пытаясь расшифровать предупреждение шефа. Имя Тревино маячило неясной тенью где-то на самых задворках его сознания. Мрачное, но знакомое, без всяких подробностей.

Развернувшись, Эллис заметил подоспевшего на работу Голландца. Парень уже наливал себе кофе, даже не дойдя до своего рабочего стола. Похоже, из-за одного или обоих детей ночь он провел плохо. Эллис подошел ближе:

– Голландец, у меня к тебе вопрос.

– Да-да. – Голландец обнюхал кружку, определяя свежесть напитка.

– Джованни Тревино. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

– Конечно… правильно… – Голландец все еще находился в плену рассеянности. Но уже начал хлебать кофе, и Эллис решил ему не мешать: пусть включит мозги.

– Что ты о нем слышал?

– Бутлегер. Владелец нескольких фешенебельных ночных клубов и игорных залов. Поговаривают, он связан с «Черной рукой».

Неясная тень вдруг приняла очертания.

– Мы говорим о Максе Тревино?

– Максе? Ну да. Это один и тот же человек.

Эллис мало что о нем знал, но о связях Макса Тревино с мафией он бы в курсе. А вот о группировке «Черная рука», выдавливавшей малый бизнес по всему Нью-Йорку, Эллис был наслышан. В нее входили итальянцы. Жестокие, беспощадные. Ничего не прощавшие.

– А почему ты спрашиваешь?

Эллис с трудом пожал плечами:

– Так, из любопытства.

* * *

Водители вели себя вежливо. Первое доброе предзнаменование Эллису за день.

Конечно, будь он мудрее, он бы развернул свою машину и оставил бы этих Миллстоунов в покое. Но Эллис поступить так уже не мог. Стоило ему узнать про ниточки, ведущие к мафии, и его беспокойство за детей Джеральдины удвоилось.

Пора вернуться к источнику. Не к Альфреду. К Руби. Если бы Эллис поспешил, он бы еще успел застать ее на утренней переменке.

Он уже выруливал в Джерси, когда заметил автомобиль, ехавший за ним. Черный «Паккард». Он висел у него на хвосте, как консервная банка, подвешенная к бамперу – всю дорогу до Хобокена. Напротив школы Эллис остановился, и «Паккард» проехал мимо.

Облегчение, если бы не водитель. Эти рябые щеки, эти типичные шрамы от оспы Эллис уже где-то видел. Только вот где?

Впрочем, может, после предостережения мистера Уолкера у него разыгралась паранойя?

Размышлять об этом было некогда. Ребята уже высыпали на игровую площадку, визжали и носились под лучами весеннего солнца.

Эллис вылез из машины. Как он и надеялся, Руби бродила в одиночестве около яблони. Внимание пожилой учительницы было приковано к более активным детям. Все еще осторожничая, Эллис направился к девочке.

Не дойдя несколько шагов, он перехватил взгляд Руби. По ее лицу проскользнул страх, но она быстро приложила к губам палец. И махнула Эллису другой рукой, чтобы он зашел за дерево. А там он присел на корточки, чтобы его не увидела учительница.

– Мне запретили разговаривать с вами, – выпалила Руби. – Но я надеялась, что вы снова придете. Я должна вам кое-что сказать.

– О Келвине? – Это мысль первой пришла Эллису в голову.

Девочка насупилась, смешалась и помотала головой. Но напряжение, снова отразившееся в ее взгляде, встревожило Эллиса еще больше.

– С тобой все в порядке? – спросил он Руби.

Ее молчание растянулось надолго. И Эллис пожалел, что не задал ей этот вопрос в прошлый раз, в самом начале разговора.

– Если это в моих силах, Руби, я помогу и тебе.

Уголки ее губ слегка приподнялись, и Эллис понял: это произошло не из-за того, что он предложил девочке помощь, а оттого, что он назвал ее настоящим именем. Руби, а не Викторией.

– Тогда я попрошу вас об одолжении, – прошептала она. – Передать маме мое послание.

Так вот что она хотела ему сказать!

– Я много об этом думала, – затараторила Руби. – Знаете, Клэр… это наша домработница… она учит меня шить. А когда я ее попросила, она показала мне еще, как вязать крючком и на спицах. И я уже умею стирать и жарить пищу. Так что передайте маме, что я готова все это делать, чтобы отрабатывать свое содержание. Маме не придется тратить на меня много денег, и мы сможем снова быть вместе.

Сердце Эллиса защемило; грудь когтями стиснула боль.

Он пришел, чтобы выспросить у Руби про письмо, узнать, когда оно пришло и не было ли там еще какой-нибудь полезной для него информации. Была ли на конверте марка? Смогла бы Руби принести его ему? И, может, она что-то слышала в доме…

А теперь, стоя лицом к лицу с девочкой, Эллис почувствовал себя на перепутье. Болезнь Сэмюэла продемонстрировала ему жизнеспособность детей. И вместе с тем – их уязвимость, их зависимость от тех, кто заботится об их выживании.

Руби ждала его ответ.

Эллис прикоснулся к рукаву ее платья, размышляя, что именно сказать. И как далеко он сам готов зайти.