Продавец “мини” и “макси” (The Sewing Machine Man)

– Хватит лаять! Заткнись, тебе говорят! – прикрикнула миссис Хендерсон и ткнула Глэдис коленкой. Пес неохотно затрусил к двери в коридор, возле которой плюхнулся на линолеум, как мешок цемента. Опустив голову на лапы, он жалобно взвыл, совсем как сирена маяка на острове Гернси в густом тумане.

– Молодец, хорошая девочка, – похвалила миссис Хендерсон. Потом уставилась на нас. – Ой, бедные мальчики, вы же совсем вымокли! Скидывайте пальто, я повешу их у камина.

Мы с благодарностью сбросили мокрые одеяния, а миссис Хендерсон без умолку тараторила:

– Вы не звонили в парадную дверь? Мне жутко неловко, что я не слышала, но я решила устроить себе маленькую вечеринку, а бедненькая Глэдис уже почти ничего не слышит…

”Бедненькая Глэдис”, определенно, прикидывала, кого из нас слопать первым.

– У вас сегодня день рождения, мадам? – поинтересовался Вэнс.

Бойкая старушенция улыбнулась и ткнула рукой в сторону стульев, задвинутых под стол. Потом принялась отодвигать стул для себя. Вэнс решил проявить несвойственную ему галантность и бросился ей помогать, однако Глэдис, неверно истолковав намерения подозрительного незнакомца, молнией метнулась к нему и вцепилась оставшимися клыками в его брючину.

Вэнс испустил такой истошный вопль, что его, должно быть, услышала даже сама Глэдис, и запрыгал по кухне, волоча за собой овчарку.

Миссис Хендерсон чуть кондрашка не хватила. Она принялась истошно вопить:

– Глэдис, отпусти его! Это добрый джентльмен, слышишь? Он не хотел обидеть мамочку! Глэдис! Нельзя, тебе говорят! Пошла на место!

Однако Глэдис явно решила понаслаждаться на полную катушку, и ни за какие коврижки не желала разжать челюсти. Гулять, так гулять. Они совершили три полных витка вокруг стола, после чего случилось неизбежное. Брюки лопнули под коленкой, и Вэнс отлетел в коридор, а бедняга Глэдис, не выпуская из пасти оторванную штанину, покатилась по скользкому линолеуму и остановилась лишь тогда, когда её зад уткнулся в камин. Примерно секунду озадаченная собака пыталась сообразить, что случилось, но уже в следующий миг, издав дикий вопль, который, должно быть, был слышен в Лондоне, она сорвалась с места и пулей вылетела в коридор, опрокинув по пути поднимавшегося с пола Вэнса.

Я услышал, как бедное животное с жалобным воем носится по дому, сметая все встречные препятствия.

Вэнс на четвереньках выполз в кухню, пугливо оглянулся, закрыл за собой дверь и задвинул засов.

– Чертова зверюга совсем взбесилась! – выкрикнул он.

Потом опустил голову и осмотрел на свою оголившуюся ниже колена конечность.

– 0, какой кошмар! – воскликнула миссис Хендерсон. – Бедный мальчик! Сядьте… Давайте все присядем и выпьем. Вам сразу полегчает.

Кудахтая и причитая себе под нос, она просеменила к буфету и достала ещё два стакана.

– Господи, никогда прежде за Глэдис такого не водилось. Она такая кроткая и послушная, к тому же ей ведь уже семнадцать – я взяла её совсем крошкой. И никогда – никогда она ни на кого не нападала. Такая тихоня сущий ангел.

Миссис Хендерсон щедро наполнила наши стаканы джином, добавив в каждый пару капель апельсинового сока.

– Ну, вот, – заявила она, придвигая нам стаканы. – Пейте.

Я приложился к стакану и сразу почувствовал, как крепчайшая жидкость, ошпарив горло, обожгла пищевод, после чего начала выедать мои внутренности. Я сделал ещё глоток и вдруг увидел, как стены кухни поплыли, грозя опрокинуть потолок.

Кинув взгляд на Вэнса, я убедился, что с ним творится то же самое. Он разрумянился и замурлыкал. Миссис Хендерсон уже осушила свой стакан и счастливо хихикала.

– Ну что, лучше? – полюбопытствовала она.

– Гораздо, – ответил Вэнс.

– Это очень хороший джин, – с гордостью сказала миссис Хендерсон. Может, даже самый лучший. В нем, кажется, градусов шестьдесят, а то и больше. Мой сын привозит его из-за границы. Он у меня служит в военном флоте.

– В самом деле? – вежливо произнес Вэнс. – Да, это так.

– Что так? – спросила миссис Хендерсон.

– Джин и вправду хорош.

Она восприняла это как просьбу подлить еще, и снова наполнила его стакан до краев.

– О, нет, не надо, – вяло принялся возражать Вэнс после того, как стакан наполнился.

– Надо, – улыбнулась она. – Пейте, мальчики. Ведь сегодня мой день рождения, и я по этому случаю испекла праздничный торт. Вам нравится?

Она придвинула ко мне торт, и я убедился, что сверху нетвердой рукой выведена кремовая надпись: “С днем рождения, Генриетта!”.

– Вам, наверно, кажется, что это очень глупо… печь самой себе торт?

Я потряс головой, которая показалась мне чужой.

– Вовсе нет, – проквакал я. – Это очень даже мило.

Она вздохнула и приложилась к стакану.

– Все мы, старея, делаем глупости, – философски изрекла она. Особенно, когда живешь в одиночку. Впрочем, вы ещё слишком молоды, чтобы это понять. А мне только и остается, что петь и плясать в полном одиночестве.

– Разве у вас нет друзей? – спросил я.

Генриетта залпом опорожнила стакан и покачала головой.