Продавец “мини” и “макси” (The Sewing Machine Man)

– Пожалуй… нет. Есть только сестра в Манчестере, которая навещает меня примерно раз в месяц, но она глуха, как и Глэдис. Говорить с ней сущая мука. У нее, правда, есть слуховой аппарат, но почему-то вечно выходят из строя батарейки. Я ей говорю, что нужно возить с собой запасные, а она твердит, что батарейки не умещаются в её сумочке.

– А соседи? – поинтересовался я.

Миссис Хендерсон скорчила гримасу.

– Я их на дух не выношу, – пожаловалась она. – Они живут, как свиньи. Не удивлюсь, если узнаю, что они держат в спальне коз. Арабы, что ли. А как воняет их стряпня! Ведь это арабы едят бараньи глаза?

– Да, они, – с видом знатока подтвердил Вэнс, раскачиваясь на стуле.

– Во-во, – обрадовалась Генриетта. – Этим и воняет, вареными козьими глазами.

– Вы говорили про бараньи, – не удержался Вэнс.

– Нет, про козьи, – уверенно ответила миссис Хендерсон.

У меня предательски засосало под ложечкой. Чтобы унять желудок, я сделал изрядный глоток, и почувствовал себя на седьмом небе.

– О, вы уже почти допили! – обиженно воскликнула миссис Хендерсон, поспешно подливая мне джина.

– Скажите, – вдруг выпалила она. – Как вам удается помнить все эти современные танцы? Вчера вечером я смотрела телик, и попробовала их станцевать, но ничего не вышло. Как они хоть называются-то?

Лицо Вэнса прояснилось – это была его епархия. Он уже, кажется, полностью позабыл о столкновении со свирепым хищником, который едва не закусил вэнсятинкой, и теперь сидел, развалившись в небрежной позе. Вэнс говорил мне, что три вечера в неделю проводит в разных дискотеках.

– Что ж, – величественно проговорил он, – сейчас в моде крысодав, ерзик, пердунчик…

– О, Господи! – расхохоталась миссис Хендерсон. – Ну и названия! И как же это танцуют?

– Сейчас покажу! – гордо возвестил напыжившийся Вэнс.

Он попытался встать со стула, но сделал неловкое движение и упал.

– Стол мешает, – пояснил он, поднимаясь.

Он взялся за один конец стола, я за другой, и мы оттащили стол в сторону. Потом Вэнс включил транзистор, нашел нужную волну и расплылся в довольной улыбке.

– Это называется цыплячий желудок! – радостно провозгласил он, завертевшись и взмахивая руками, как кастрированный петух.

– Давайте вместе, мадам, – пропыхтел он.

Миссис Хендерсон долго упрашивать не пришлось. С молодецким визгом она выскочила на середину кухни и принялась подражать неописуемым телодвижениям Вэнса. Вы не поверите, но получалось у неё весьма недурно. Во всяком случае, Генриетта веселилась, как ребенок, звонко хохоча во все горло.

Я принялся громко хлопать в ладоши и притопывать в такт.

Когда музыка кончилась, Генриетта завопила:

– Не выключайте, я хочу еще!

Вэнс прислушался и довольно крякнул.

– Это самая модная вещь – “Со мной без дураков”. Исполняют Дури Лей и “круглые идиоты”. А танец называется – “воробьиная лапка”.

– Как?

– “Воробьиная лапка”. Вы должны прикинуться воробышком и прыгать так, будто у вас болит лапка. Вот так, смотрите!

Он показал.

Генриетта покатилась со смеху.

Откровенно говоря, я никогда не слыхал про “воробьиную лапку”. Думаю, что Вэнс тоже. Он напридумывал всю эту галиматью просто, чтобы повеселить славную старушку. А она уже рыдала от смеха.

И тут вернулась Глэдис. Дверь внезапно сотряслась от мощного удара, и послышался заливистый лай.

– Черт побери, не впускайте ее! – завопил Вэнс, веселье с которого как рукой сняло. – Она у меня последние ноги оттяпает!

– Глэдис, пошла вон! – крикнула Генриетта. – Прекрати гавкать!

Ясное дело, вредная псина не послушалась.

Танец закончился, и мы все без сил повалились на стулья. Миссис Х. вновь наполнила стаканы. Мы уже так набрались, что джин показался легкой водичкой.

– За вас, мамаша! – провозгласил Вэнс, воздымая стакан. – С днем рождения. Расс, давай споем. Паздравля-а-ем вас, паздравля-а-ем вас, паздравляем все вместе, паздравля-ааа-ем вас! Уррааа!

Генриетта посмотрела на Вэнса, потом перевела взгляд на меня. Глаза её увлажнились. В следующий миг – кап, кап – на стол закапали слезинки.

Вэнс оторопел. Впрочем, замешательство продлилось недолго. Он обнял Генриетту за плечи.

– Ну полно, мамаша. Нам же весело, правда?

Миссис Х. кивнула, всхлипнула и высморкалась в крохотный платочек.

– Да, мальчики, потому-то я и плачу. Я сидела одна-одинешенька, приготовившись провести день рождения вдвоем с Глэдис, съесть мой праздничный торт, а тут… такая радость…

– А можно его попробовать? – вызвался я, чтобы отвлечь её от слез. Маленький кусочек.

– Конечно! – обрадовалась она и поспешила к буфету за тарелками. Тем временем Вэнс зажег свечки.

– Давайте, мамаша, – предложил он. – Дуйте. Это на счастье.

Генриетта одним махом задула свечки и принялась разрезать торт.

– А почему пять? – спросил я. – По одной на каждые семь лет?

Генриетта хихикнула.

– Эх, хотела бы я, чтобы мне было тридцать пять, – вздохнула она, раскладывая куски торта. – Увы, в последний раз мне было столько тридцать лет назад. Мы с мужем жили тогда в Китае. У нас был прекрасный дом со слугами, в бассейне плескались золотые рыбки. Красивая была жизнь…

Торт оказался на удивление вкусным.