Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

Забудьте об эстетике. Китайцы не понимали, почему нейлон или парусина в паре обуви должны быть одного оттенка на левом и правом ботинке. Обычным было видеть, что левая туфля была светло-голубой, а правая – темно-синей.

Мы встретились с десятками заводских начальников, местных политиков и отобранных для наших встреч деятелей высокого уровня. В нашу честь звучали тосты, нами восхищались, нами интересовались, за нами наблюдали, с нами общались и почти всегда тепло принимали. Мы съели несколько фунтов морского ежа и жареной утки, а во время многих остановок нас потчевали тысячелетними куриными яйцами. И я мог ощутить на вкус каждый год из прошедшего тысячелетия.

Нас, разумеется, много раз угощали водкой маотай. После своих многочисленных поездок на Тайвань я был подготовлен. Моя печень прошла закалку. К чему я не был подготовлен, так это к тому, насколько маотай понравится Хэйесу. С каждым глотком он причмокивал и просил добавки.

Ближе к концу нашего визита мы совершили девятнадцатичасовую поездку на поезде в Шанхай. Мы могли бы и полететь, но я настоял на поезде. Я хотел увидеть, проникнуться видами сельской местности. Не прошло и часа нашего путешествия, как мои попутчики уже проклинали меня. День был таким жарким, что пот с нас лил в три ручья, но в поезде не было кондиционеров.

В самом углу вагона нашего поезда работал старый вентилятор, и его лопатки едва разгоняли нагретую пыль вокруг. Для того чтобы почувствовать себя свежее, пассажиры-китайцы не придумали ничего лучше, как обнажиться вплоть до нижнего белья, и Хэйес со Штрассером посчитали, что это дало им право поступить так же. Если я доживу до своего двухсотлетия, я все равно не забуду вид этих левиафанов, прогуливающихся вдоль вагона в своих футболках и кальсонах. Не забудут этого зрелища и китайцы с китаянками, которым пришлось ехать с нами в одном поезде.

Перед тем как покинуть Китай, нам предстояло выполнить одно или два поручения в Шанхае. Первое касалось того, чтобы заключить сделку с китайской федерацией легкой атлетики (такой организации в КНР не было и нет, есть Легкоатлетическая ассоциация Китая. – Прим. пер.). Это означало, что нам надо было заключить соглашение с Министерством спорта КНР (такой организации в КНР не было и нет, есть Государственное управление по делам физкультуры и спорта. – Прим. пер.). В отличие от западного мира, в котором каждый спортсмен заключает свои индивидуальные спонсорские контракты на рекламу товаров и услуг, Китай как государство вел переговоры о подписании таких контрактов от имени всех спортсменов. Поэтому я со Штрассером провел встречу с министерским представителем в старом здании шанхайской школы, в классе с семидесятипятилетней мебелью и огромным портретом председателя Мао. В течение первых нескольких минут представитель прочитал нам лекцию о красотах коммунизма. Он подчеркивал, что китайцам приятно делать бизнес с «единомышленниками». Я со Штрассером переглянулся. Единомышленниками? Да на каком основании? Затем лекция резко оборвалась. Представитель наклонился вперед и тихим голосом, поразившим меня как некая китайская имитация спортивного «суперагента» Ли Стейнберга, спросил: «А сколько твоя предлагает?» (Фил Найт проводит аналогию с Ли Стейнбергом, который якобы прославился фразой «Покажите мне деньги!». На самом деле спортивный агент Стейнберг никогда этого не говорил. Режиссер фильма «Джерри Магуайр» Кэмерон Кроу, рассказавший о порядках, царящих в американском профессиональном спорте, срисовал портрет главного героя со Стейнберга и вложил в его уста ставшую за последние 20 лет расхожей фразу. В Америке по сей день убеждены, что ее произнес именно Стейнберг, хотя тот регулярно это опровергает. Не избежал этого заблуждения и Фил Найт. – Прим. пер.)

Через два часа мы имели готовый контракт. Четыре года спустя, в Лос-Анджелесе, впервые почти за два прошедших поколения, китайская легкоатлетическая команда вышла на олимпийский стадион в американской обуви и американских тренировочных костюмах.

В кроссовках и тренировочных костюмах «Найк».

Наша последняя встреча прошла в Министерстве внешней торговли. Как и во время прошлых встреч, было сказано несколько длинных речей, в основном чиновниками. Первый раунд речей поверг Хэйеса в скуку. К третьему раунду он был близок к самоубийству. Он начал играть с ниточками, торчащими по переднему шву своей сорочки. Они стали его неожиданно раздражать. Он достал зажигалку. В тот момент, когда заместитель министра внешней торговли превозносил нас как достойных партнеров, он замолчал и, подняв глаза, увидел, что Хэйес поджег себя. Хэйес лупил ладонями по пламени, и ему удалось его сбить, но только после того, как он сорвал выступление, а самого выступающего лишил жизненной энергии.

Это происшествие ни на что не повлияло.

Перед самой посадкой на рейс, чтобы лететь домой, мы подписали контракты с двумя китайскими фабриками и официально стали первыми американскими обувщиками за последние двадцать пять лет, которым было разрешено заниматься бизнесом в Китае.