Продавец прошлого

— В конце концов, куда клонит этот человек: встретил он Ливингстона или нет?

Не встретил. Я начал с того, что заглянул в телефонные справочники и обнаружил шесть Миллер, которые вдобавок носили имя Ева, однако ни одна из них не была в Анголе. Затем решил поместить объявление на португальском в пяти наиболее читаемых газетах. Я не получил никакого ответа. И тогда действительно обнаружил зацепку. Не знаю, знакома ли вам теория маленького мира, которую также называют теорией «шести отделяющих ступеней»[33]. В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году американский социолог Стэнли Милгрэм из Гарвардского университета предложил любопытную задачу тремстам жителям штатов Канзас и Небраска. Ожидалось, что этим людям удастся, прибегнув исключительно к информации друзей и знакомых, добытой посредством писем (это происходило в то время, когда еще обменивались письмами), связаться с двумя персонами в Бостоне, зная лишь имя и профессию. В проекте согласились принять участие шестьдесят человек. Трое добились успеха. Анализируя результаты, Милгрэм понял, что в среднем между отправителем и получателем было всего шесть контактов. Если эта теория верна, то в данный момент меня от моей матери отделяют два человека. Я все время ношу с собой вырезку из «Вог», американского издания, которую вы мне вручили, вместе с репродукцией акварели Евы Миллер. Репортаж был подписан журналисткой по имени Мария Дункан. Она уже несколько лет, как оставила журнал, но главный редактор все еще ее помнит. После долгих поисков мне удалось разыскать номер телефона в Майями, где Мария проживала, когда еще работала для «Вог». Мне ответил по этому телефону ее племянник. Он сказал, что тетя там больше не живет. После смерти мужа она вернулась в свой родной город, Нью-Йорк. Он дал мне адрес. Это — только подумайте! — всего в квартале от отеля, где я остановился. Вчера я нанес ей визит. Мария Дункан — пожилая дама изможденного вида, с фиолетовыми волосами, сильным и уверенным голосом, который кажется украденным у кого-то гораздо более молодого. Подозреваю, что ее тяготит одиночество, в больших городах это весьма распространенная беда стариков. Она встретила меня с интересом, а узнав о причине моего визита, оживилась еще больше. Сын, занимающийся поисками матери, тронет любое женское сердце. «Ева Миллер?» — нет, имя ей ни о чем не говорило. Я показал ей вырезку из «Вог», и она сходила за коробкой со старыми фотографиями, журналами, кассетами, и мы вдвоем принялись все это перебирать, в течение нескольких часов, словно детишки на бабушкином чердаке. Дело того стоило. Мы нашли фотографию, где она была запечатлена вместе с моей матерью. Более того: мы обнаружили письмо, в котором Ева благодарила ее за присылку журнала. На конверте — кейптаунский адрес. Полагаю, Ева жила в Кейптауне, до того как поселилась в Нью-Йорке. Боюсь, однако, для того чтобы найти ее здесь или где бы то ни было, мне придется повторить ее беспорядочный маршрут в обратном направлении. Завтра вылетаю в Йоханнесбург, возвращаясь в Луанду; от Йоханнесбурга до Кейптауна — всего шаг ступить. Он может оказаться важным шагом в моей жизни. Пожелайте мне удачи и разрешите обнять вас искреннему другу

Жузе Бухману.

Скорпион

Я сплю по обыкновению, по генетической предрасположенности, поскольку свет причиняет мне неудобство, целый день. Однако иногда меня что-нибудь будит — шум, солнечный луч, — и мне волей-неволей приходится преодолевать дневной дискомфорт, бегая по стенам, пока не найдется щель поглубже, какая-нибудь влажная и глубокая трещина, где я вновь могу предаться покою. Не знаю, отчего я проснулся сегодня утром. Думаю, мне снилось что-то тяжелое (не помню лиц, только ощущения). Вероятно, мне снился отец. В тот момент, когда я открыл глаза, я увидел скорпиона. Он сидел в нескольких сантиметрах от меня. Неподвижно. Закованный в броню ненависти, подобно средневековому рыцарю в латах. И тут он бросился на меня. Я отпрянул назад и вскарабкался по стене, в мгновение ока, на потолок. Я отчетливо расслышал, все еще слышу, глухой стук жала, ткнувшегося в деревянную обшивку.

Припоминаю фразу отца, сказанную однажды вечером, когда он отмечал — с напускной, хочется думать, радостью — смерть кого-то из врагов:

— Он был негодяем и не ведал о том. То есть был самым что ни на есть настоящим негодяем.

Вот что я ощутил в тот самый момент, когда открыл глаза и увидел скорпиона.

Министр

После эпизода со скорпионом мне больше не удалось заснуть. И таким образом я оказался свидетелем прихода Министра. Низенького толстого человечка, который не совсем уютно чувствовал себя в собственном теле. Можно было бы сказать, что его укоротили за несколько минут до этого, и он не успел привыкнуть к своему новому росту. На нем был темный костюм в белую полоску, который ему совершенно не шел, и он чувствовал себя не в своей тарелке. Он со вздохом облегчения плюхнулся в плетеное кресло, стряхнул пальцами крупные капли пота со лба и, прежде чем Феликс успел предложить ему что-нибудь выпить, крикнул Старой Эшперансе: