Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

Паша оторвал наконец взгляд от своего камешка, посмотрел на Вадима.

— Ты только это… — начал он неуверенно. — Не говори никому. Про этого…

— Про отца?

— Нет у меня отца! — вскинулся Паша, волосы на затылке у него встали дыбом.

— Ладно, ладно. Нет у тебя отца, я понял, — согласился он. — А у меня вот матери нет, похоже, — пробубнил себе под нос Вадим, но Паша все равно услышал.

— Как нет? Почему? — и, понизив голос, добавил: — Ты же сказал, что она просто уехала.

— Уехала в командировку, — подтвердил мальчик. — Надолго. Для меня — навсегда. Нет у меня больше матери.

— Ну и дурак.

— Что ты сказал? Она меня бросила, понял?! — взбеленился Вадим.

— Бросила? Просто в командировку уехала. Ты не знаешь, что такое быть брошенным, — Паша сплюнул, развернулся и взялся за ручку двери подъезда.

Вадим молча смотрел, как лохматая макушка скрылась в темном проеме, а тяжелая металлическая дверь, звякнув и скрипнув, затворилась.

45

Прежде чем зайти, Вадим дунул на ладонь, но не понял — несет от него перегаром или только слегка попахивает. «А, какая разница!» — подумал он и дернул дверь на себя.

— Ты опоздал к ужину, — почти шепотом сообщила Вадиму Нина, появившаяся из столовой с пустой тарелкой. — Заходи, отец там.

— Я не голоден, — ответил мальчик и направился было в свою комнату.

— Лучше не спорь, иди ужинать, — настойчиво повторила Нина и шепотом добавила: — Он очень зол.

— Плевать я хотел, пусть злится, если ему так нравится, — громко ответил Вадим, но все же зашел в столовую из интереса. Отец сидел молча, спиной к двери, медленно ворочая вилкой по тарелке. Он явно все слышал, но не подавал виду. Не похоже на него. В последнее время они вообще редко виделись, почти не разговаривали после того случая, когда Вадим назвал его слабаком.

Отец сидел во главе длинного белого стола, облепленного по бокам белыми стульями с резными спинками. Широкие окна радушно впускали солнце в столовую: здесь всегда светло, даже вечером. Вадиму было накрыто сбоку от отца, но мальчик прошел к противоположному краю стола и уселся — прямо напротив него. Тот ненадолго поднял глаза, мельком глянул через длинный стол на сына и снова принялся есть. Вошла Нина, бросила настороженный взгляд сначала на одного, затем на другого, переставила приготовленные для Вадима приборы на выбранное им место и вышла, тихо притворив за собой дверь. Напряжение в белой комнате сгустилось.

— Хочешь кончить, как дед? — тихо спросил отец, глядя в тарелку.

— Ты у тарелки спрашиваешь или у меня? — переспросил Вадим, приподняв бровь.

— Понравилось?

— Что именно?

— Напиваться в хлам — понравилось?

— Разве в хлам? — Вадим интеллигентно оттопырил мизинец, разрезая кусок отбивной. — Думал, что на этот раз всего лишь в доску.

Отец громко положил вилку на стол.

— Устраивать пьяные сцены в школе — понравилось?! — сквозь зубы спросил он. — Позориться перед одноклассниками и учителем — понравилось?! Только что не танцевал на столе!

— Просто не успел, — с деланым благодушием ответил Вадим. — Но могу наверстать, — он бросил приборы и вскочил на стол, принялся отстукивать степ.

— Слезь со стола! — отец поднялся, покраснел, уставился на сына исподлобья. В пылу танца Вадим наступил на свою тарелку, она перевернулась и шлепнулась на пол, разбилась.

— Слезь. Со. Стола, — повторил отец. Глаза его налились кровью. Мальчик как ни в чем не бывало продолжал выступление. Отец в ярости дернул за скатерть, и вместе с оставшейся посудой на пол рухнул и Вадим. Он больно ударился ногой об одну из декоративных колонн, которыми были украшены стены столовой, схватился за ногу и расхохотался. Из глаз брызнули слезы.

На грохот прибежала Нина: в проеме двери показалось ее испуганное лицо. Появилось — и тут же исчезло. Отец стоял и смотрел на мокрое от слез хохочущее лицо сына.

— Еще раз напьешься… — проговорил он, но голос дрогнул. Отец отвернулся, постоял немного, глядя на идеально белую дверь, и вышел.

46

— А потом он исчез.

— Это как?

— Его и не было. Понимаешь?

Две девушки лет семнадцати-восемнадцати шли впереди Ское, громко обсуждая что-то.

— Кто исчез? — поинтересовался он, догнав их. Девушки обернулись на него удивленно и сразу же кокетливо заулыбались.

— Мы с вами не знакомы, — игриво заявила ему темноволосая, с ямочками на щеках.

— Так давайте знакомиться, — в тон ей ответил Ское, улыбнувшись. Он поравнялся с ними и шел теперь рядом.

— А мы с незнакомыми не знакомимся, — рассмеялась вторая, чернобровая, с русой косой.

— Давайте познакомимся: тогда мы станем знакомы и сможем познакомиться, — предложил Ское. Девушки переглянулись и прыснули от смеха.

— Вика, — представилась темноволосая с ямочками. — А это Аня, — показала она на подругу.

— Ское.

— Что? — не поняла Аня.

— Ское. Это мое имя.

— Шутник, — не поверила Вика.

— Это правда мое имя, — сказал Ское. — Я из Швеции.

— Из Швеции! Так к нам еще не подкатывали, — рассмеялась Аня.

— А я и не подкатываю, — уверил Ское. — Хочется знать, кто исчез. Вот и все.

— Откуда такой странный интерес? — усмехнулась она, перекинув свою русую косу с одного плеча на другое.