Продавцы невозможного

— Вы молодец, — уважительно произнес контрабандист. — Вы уловили самую суть — когда-нибудь не будет всего. Так не бойтесь заглянуть вперед. Прогоните страх, откажитесь от него, ведь страх — причина всех бед. — Всадник помолчал. — Когда-то один великий человек сделал неверный выбор, испугался, проиграл бой на Калиновом мосту и тем разорвал Вечное Колесо. Он думал, что все останется как есть, но ошибся. Бессмертия нет, потому что нет смерти. Есть замкнутый цикл рождения, становления и распада, и каждый круг дает нам нечто новое. В этом смысл вечности. — Еще одна пауза. — Представьте разошедшуюся танковую гусеницу. Какое-то время движение продолжается, со стороны даже кажется, что все в порядке, но в движении уже нет смысла. Проходит время, гусеница слетает и давит землю… И мы прогибаемся под тяжестью собственных изобретений.

— Что хорошо гнется, обычно плохо ломается.

Всадник выдержал паузу, после чего медленно протянул:

— Странно, что именно вы сказали именно так. Ведь мир прогибается под вашей Цифрой.

— Я не хочу ломать мир. Я хочу его изменить.

— Ваши действия говорят об обратном.

— Мои действия направлены на приближение Эпохи.

— Всех в сеть не загоните.

— Судя по всему, вы не сторонник научного прогресса?

— Я — главный его адепт, — с заметным высокомерием ответил Всадник. — Я не хочу, чтобы он останавливался. А поскольку мы зашли в тупик, я должен починить гусеницу.

— Предотвратить Апокалипсис?

Сорок Два показалось, он понял, что имеет в виду контрабандист. Однако тот лишь вздохнул. Выдержал паузу и развил свою мысль:

— Апокалипсис уже наступил. Мир в тупике, мир на пороге большой войны. Колесо разорвано, однако принцип изменить невозможно — перерождение должно свершиться. И мир идет к нему, идет к большой войне, потому что это самый простой способ вновь запустить Колесо.

— Я запутался, — признался Сорок Два. — Вы ведь этого хотите?

— Большая война отправит нас на много циклов назад, — объяснил Всадник. — В лучшем случае мы вернемся в феодальное общество, в худшем — деградируем до первобытных общин. Колесо завертится, но цена кажется мне чрезмерной.

— Согласен, — проворчал Сорок Два.

Если большая война отправит мир в феодализм, о наступлении Эпохи Цифры можно будет позабыть лет эдак на триста-четыреста.

— Поэтому вы здесь.

— Я могу предотвратить войну?

— Нет.

Странно, но Сорок Два ощутил разочарование. На некоторое время он увлекся речами Всадника, можно даже сказать — заслушался и, ответь контрабандист утвердительно, почувствовал бы прилив гордости. Теперь же — лишь разочарование.

— Ах да, я ведь курица, несущая для вас золотые яйца.

— Курица — это всего лишь способ, которым одно яйцо производит другое яйцо, — хмыкнул контрабандист. — Вы здесь, потому что согласны со мной. А единомышленники играют в моих планах важную роль.

И Сорок Два вдруг подумал, что из всех возможных помощников судьба подбросила ему самого чокнутого.

Новостей о перестрелке в «Эвересте» оказалось немного, лишь однотипные картинки с места события да недоуменные комментарии к ним — репортеры не могли взять в толк, кому потребовалось устраивать побоище в клубе виртуальных игр. Убедившись, что более-менее толковые отчеты не появятся раньше утра, Чайка принялся просматривать другие новости.

— Напомним, что начальник баварского управления Европол генерал Аль-Кади заявил в интервью следующее: полиция, несмотря на ряд громких побед, не собирается прекращать преследование торговцев наркотиками. «На смену Путнику и Живоглоту приходят другие группировки, которые очень скоро почувствуют на себе всю тяжесть закона…»

И не заметил подошедшего Олово.

— Скуча-аешь?

— Черт! — Чайка едва не уронил компьютер. — Ты бы хоть покашлял для приличия.

— Я-а не болен.

— Черт!

— Скуча-аешь?

— Нормально я провожу время, нормально, — пробурчал Илья, захлопывая «раллер». — Уезжаем?

— Нет.

— А что делаем?

— Безопа-асность. — Судя по всему, слуга избавился от изменителя голоса, и его речь стала прежней, с растянутыми гласными.

— В смысле, ты обеспечиваешь безопасность?

— Да-а, — важно подтвердил Олово.

— А я что делаю?

— Скуча-аешь.

— Черт!

Точность простых формулировок поражала.

— Я прочитал все заметки об «Эвересте», но так и не понял, кто там прятался. — Илья пристально посмотрел на Олово. — Скажешь?

В клубе Илья похищенного не разглядел — не до того было, в темном фургоне тоже не получилось, к тому же Олово уложил мужчину лицом вниз. А когда выносил — накинул ему на голову мешок. Та-айна, черт бы ее побрал. Ну а в то, что слуга не знает, за кем охотился, Чайка не верил.

— Кто он?

— Сорок Два-а, — простодушно ответил Олово.

— Сорок Два?! — Чайка подпрыгнул в кресле так, что ударился головой о потолок кабины.

— Да-а.

— И ты молчал?!

Слуга развел руками, демонстрируя, что так было надо.

Та-айна, мать ее!

— С кем он сейчас? — Но в следующий миг Илья сообразил, что знает ответ. Олово подчинялся только одному человеку. — Сорок Два говорит с Грязновым?

— Да-а.

— Я хочу слышать! — Чайка выскочил из машины, но остановился, понял, что активность не поможет. Бросил взгляд на Олово, резко сбавил тон: — Я хочу…