Продавцы невозможного

— Слышал о тебе.

— Хорошее?

— В основном.

— Но не только?

— У каждого человека есть недоброжелатели. — Путник вернулся в кресло, и все последовали его примеру. — Они приходят к другим людям и рассказывают о человеке гадости. Но я уверен, что ты совсем не такой, каким тебя пытаются представить.

— Я искренне рад, что вы, уважаемый Малик, решили лично составить обо мне впечатление, — тщательно подбирая слова, ответил Хан. — Поверьте, я постараюсь вас не разочаровать.

Три бронированных джипа от флигеля не отъехали. Развернулись только, уставившись фарами на единственный выезд из дворика, и все. Люди из них тоже не выходили, не дураки подставляться. Пара албанцев, что ошивалась во дворе «для безопасности», попыталась разговорить гостей, но им не ответили. Даже тонированные до черноты стекла не опустили.

Умно.

Малик и Агим велели разобраться со свитой Хана тихо, чтобы внимания не привлекать, потому у снайперов, засевших по периметру двора, винтовки с глушителями. Однако пули для армейской брони, что горох. Можно, конечно, шарахнуть реактивником, но ведь шумно!

— Вылезут, — уверенно пообещал Йо-Йо. — Когда поймут, что деваться некуда — вылезут. Все вылезают.

Деваться джипам действительно будет некуда: двор глухой, окна начинаются с третьего этажа, внизу только стены да пара дверей, а единственный выезд уже готовится перекрыть тяжеленный грузовик. Сбить его даже бронированному внедорожнику нереально.

— Начинаем через пять минут.

— Пять минут, — сообщил Шмейхель.

— Точно? — переспросил Фил Моряк, ближайший помощник Хана.

— Я их переговоры слышу.

— А-а…

Шмейхель сам пришел к Алоизу. Рассказал о встрече с людьми Путника, о предложении, которое они сделали, а потом сообщил, что машинисты из аль-Джохара способны взломать уголовников. Нужно только заплатить.

«У «Мотылька» нет выхода во внешнюю сеть».

«Мы влезем через «балалайки» уголовников».

Такой фокус мог провернуть только тот, кто втыкал в голову «поплавок».

«Твои друзья балуются с троицей Сорок Два?»

«А для чего, по-твоему, им нужен «синдин»?»

«Почему ты хочешь мне помочь?»

«Потому что я этих ребят боюсь, — честно ответил Шмейхель. — Я им не верю, и я их боюсь».

«А меня?»

«Ты не отморозок».

Хан выложил деньги и указал цель. Шмейхель привез машинистов в Мюнхен, и прошлой ночью они осуществили взлом.

— Бойцов пересчитали? — уточнил Моряк.

— Вокруг дворика не менее тридцати человек. Мы просчитываем их перемещение и передаем в режиме реального времени…

— Да, да, вижу.

Моряк замолчал. Зачем спрашивает, раз знает? Неужели нервничает?

«За Хана переживает, — догадался Шмейхель. — Как ни крути, а Хан с Киприотом сейчас в самом пекле».

— Дружба — удивительное понятие, — размеренно произнес Хан. — Полагаю, она зародилась еще в первобытные времена. А некоторые ученые считают, что на дружбу способны даже животные.

— К чему вы ведете? — поинтересовался Малик.

— Вы предлагаете мне дружбу. — Алоиз почтительно склонил голову. — Вот и вспомнилось.

«Хочет показаться образованным? Смешно».

Предложения по ценам и условиям высказаны. Коротко, но очень точно. Все ждали, что Хан выразит согласие, а он завел разговор о дружбе.

— Мы договорились? — поинтересовался Путник.

Агим тонко улыбнулся. Отмычка поддержал. И даже Киприот, которого трясло от страха, изобразил на физиономии некое подобие радости.

«Сейчас?»

— Нет, уважаемый Малик, мы не договорились, — мягко ответил Хан.

Смысл слов еще не успел дойти до уголовников, а он уже бросился вперед, через стол. Рванул из кресла, вытянулся в струну и до основания погрузил указательный палец в глаз Отмычки. Усиленный ноготь, усиленные кости, не палец — стальной штырь! — он легко добрался до мозга.

Стекла на джипах не опустились — упали, провалились в дверцы. И жахнули из машин не пулями, совсем не пулями. Из каждого окна ударил гранатомет. Не реактивный, конечно, иначе салоны внедорожников превратились бы в крематории, а послабее — из шестизарядных «кругляшей» врезали камрады Хана, целясь по окнам и дверям. И продолжали палить, сполна используя эффект внезапности. Грохот, пламя, звон выбитых стекол, вопли раненых… Бывшие вояки навыков не растеряли. Отработали гранатами, побросали опустевшие «кругляши» и разбежались по двору, ворвались в здания, выкашивая встречных из «дрелей».

Вторая группа, подтянувшиеся с улицы камрады в штатском, захватила выезд, не позволила грузовику отрезать Хану путь к отступлению.

— Сорок секунд!

Моряк следит за ходом операции, но не забывает о времени. На наноэкране каждого камрада бежит секундомер, но лучше повторить вслух:

— Тридцать секунд!

В самом начале представления у главного входа в «Мотылек» взорвалась бомба. Возникла паника, третья группа камрадов поспособствовала ей беспорядочной стрельбой. К главному входу и подтянется полиция, он ведь на виду, о нем сообщат в первую очередь. О нем, а не о взрывах и стрельбе, доносящихся из внутреннего двора.

Оружия не было только у Алоиза и Киприота: и Путник, и Агим, и, наверное, покойный Отмычка «дыроделы» на встречу принесли. Но вот воспользоваться ими не успели.