Продажная шкура

Сара начала кричать.

— Нет, пожалуйста, он заставил меня. Словно я была человеком. Он просто окрутил меня. О боже, я клянусь тебе. Я не делала этого. Я не имела в виду… О, боже, боже, боже. Ты Истребительница! Ах, боже мой, боже мой, ты собираешься убить нас всех!

— Тебе лучше выйти. Я постараюсь успокоить ее, — сказал Рокко, вынужденный перекрикивать ее вопли.

Я оставила его c истерическим вампиром и отправилась обратно в основную часть клуба. Хупер и Олаф спорили, тихо, но горячо, в углу комнаты вдали от заключенных. Там по-прежнему было много охранников вампиров. Я прошла мимо них и заметила, что они наблюдают за мной. Взгляды были или враждебные, или напуганные. Либо они слышали крики Сары, либо еще кто-то догадался. Конечно, была еще одна возможность.

Я подошла ближе к двум мужчинам и поймала обрывки:

— Сукин ты сын, нельзя угрожать заключенным.

— Это была не угроза, — сказал Олаф своим глубоким голосом. — Я просто говорил вампиру, что их всех ожидает.

— Они говорят нам все, что мы хотим знать, Джеффрис. Нам не нужно запугивать их, чтобы они признались.

Они оба посмотрели на меня и освободили место, чтобы я могла вступить в небольшой круг.

— Что ты сказал девушке?

— Откуда вы знаете, что это была девушка? — Спросил Хупер.

— Я сделаю даже лучше, я вам скажу, которая девушка. Девушка с длинными, волнистыми каштановыми волосами, маленькая.

Хупер прищурился.

— Откуда, черт подери, вы это знаете?

— У Отто есть определенный тип, — сказала я.

— Он говорил с ней тихо, но убедился, что остальные слышат. Он сказал ей, что собирается вырезать ее сердце, пока она еще будет жива. Он сказал ей, что убедится и сделает это после наступления темноты, так что она будет в сознании все это время. — Я еще никогда не видела Хупера таким сердитым. Его руки мелко дрожали, как будто он боролся с желанием сжать кулаки.

Я вздохнула и тихо произнесла

— Ты также упомянул, кто я такая?

— Я сказал ей, что мы охотники на вампиров, и с нами Истребительница и Смерть.

— Я знаю, что Блейк — Истребительница, но кто такой Смерть? Вы?

— Тэд, — сказала я. Я посмотрела вверх на Олафа. — Ты хотел, чтобы они боялись. Ты хотел видеть страх на всех их лицах, не так ли?

Он посмотрел на меня.

Хупер спросил:

— Какой у вас псевдоним, Джеффрис?

— У меня нет псевдонима.

— Он не оставляет живых, — сказала я.

Хупер переводил взгляд с одного из нас на другого.

— Постойте, вы хотите сказать, что все эти вампиры будут истреблены?

— Они соучастники серийного убийцы, которого нас отправили уничтожить. Они подпадают под текущий ордер, — сказал Олаф.

— Толпа людей у заграждения напала на полицейских, но когда они сказали, что вампир задурил им голову, мы им поверили.

— Я вампирам тоже верю, — сказала я.

— Это неважно, — произнес Олаф. — Они взяли людей в заложники, угрожали человеческой жизни, и есть доказательства их связи с мастером вампиров, который подпадает под действующий ордер на исполнение. Они утратили свои права, все их права.

Хупер уставился на Олафа на секунду, потом повернулся ко мне.

— Он прав?

Я просто кивнула.

— Никто не умер сегодня вечером, — сказал он, — и я хочу, чтобы так и было дальше.

— Вы — коп, вы спасаете жизни. Мы палачи, Хупер, мы не спасаем жизни, мы забираем их.

— Вы хотите мне сказать, что для вас в порядке вещей убить этих людей?

— Они не люди, — сказал Олаф.

— В глазах закона, они люди, — сказал Хупер.

Я покачала головой.

— Нет, потому что если бы они действительно были людьми в соответствии с законом, был бы другой вариант. Закон, как написано, не делает исключений. Отто прав, они утратили свое право жить в соответствии с законом.

— Но они были под властью вампира, как и толпа людей.

— Да, но закон не признает такую возможность. Он не считает, что один вампир может подчинить себе другого. Он защищает только людей от власти вампиров.

— Вы хотите сказать, что для этих вампиров нет другой альтернативы?

— Им прямая дорога отсюда в морг. Они будут прикованы к каталке святыми предметами, а может, этими новыми цепями, я не знаю. Но они будут доставлены в морг и каким-то образом привязаны, дождутся рассвета, и когда уснут на день, мы убьем их, всех их.

— В законодательстве не говорится, что мы должны дожидаться рассвета, — сказал Олаф.

Я не смогла сдержать брезгливое выражение на лице.

— Никто добровольно не убивает их, пока они бодрствуют. Так поступают только тогда, когда нет вариантов.

— Если мы их прикончим побыстрее, тогда мы сможем двигаться дальше и помочь Санчесу и другим исполнителям.

— Они связывались по рации, — сказал Хупер.

— Что случилось? — Спросила я.

— Дом оказался пустым. Дом был разрушен чем-то, а Беринг мертв, или то, что им было. Он уже был мертв какое-то время.

— Итак, мертвый тупик, игра слов была ненамеренной.

Олаф сказал:

— Я думал, они отправились только на психическую разведку дома и должны были ждать остальных из нас, чтобы войти в него.

— Они ничего не почувствовали в доме. Они сообщили по рации, и лейтенант сделал звонок. — Хупер повернулся назад ко мне. — Если мы сможем доказать, что эти вампиры говорят правду, вы можете отложить казни?