Продажные твари

Тем временем Марьяна ощущала острый, сильно нервирующий цейтнот. Кудрину с большим трудом удалось добиться в прокуратуре санкции на продление срока задержания Сони до десяти дней, поскольку ничего, кроме факта совместного проживания с предполагаемым убийцей, на нее, по существу, и не было: 110-я статья Уголовно-процессуального кодекса притягивалась за уши. Ведь сожительствовать с убийцей у нас не возбраняется, если только не доказать, что ты содействовал или хотя бы был посвящен в планы преступника. А чем тут докажешь? Нет преступника, нет состава преступления. Только ее знакомство с Миклухой как косвенная улика. В прокуратуре приняли ее с ба-альшой натяжкой. Но продлили до 24 октября. Хоть на том спасибо.

Криминальные репортеры докопались. Олег Олегович Дымков прочел в заметке имя «любовницы и пособницы неуловимого убийцы, а может быть и заказчицы этих жутких преступлений». Теперь он понял, почему в последнее время стал беспокоиться, паниковать, почему назначил встречу Грине: интуиция. Не удивительно, что она обострилась именно сейчас, накануне избавления от прежней обрыдлой жизни.

«Боже мой, все понятно! Кутепова! Вот оно что! Стало быть, Миклуха бабушку раздавил, внучку развратил, а спустя годы занялся ею всерьез. Интересно, давно ли? А, не важно! Другое важно: там не просто трах-тарарах между ними был. Там любовь, ревность, деньги, серьезные отношения. И он что-то трепанул, проболтался. А я — то, козел старый, расслабился, фотографии ему вернул. Она? Такое и в голову прийти не могло. Отношения. А там, где они, — там расслабленность, потеря бдительности, вино, лирика, и — развязываются языки. Даже такой верный, надежный, по уши замазанный, как Миклуха, мог ляпнуть? Не хочется верить, но — мог! Столько лет молчал, а тут…

Дымкову стало страшно. Намного страшнее, чем тогда, после того разговора по мобильному, потому как теперь его содержание и все последующее проступило с отчетливостью огромных кровавых букв на белой стене.

Нет, так оставлять нельзя.

Он снова попросил Гриню о встрече. Игорь Тимофеевич явился, как всегда, минута в минуту.

Марьяна поняла, что ничего не добьется от Сони, если не придумает нечто из ряда вон выходящее. Оставалось всего три законом отпущенных дня. «Ее душу надо вскрыть, как нарыв», — сформулировала для себя Залесская, понимая, что звучит пошло. Тем не менее…

С помощью унылого руководителя следственной группы Паши Суздалева и его гипертонического начальника Андрея Ивановича, приговоренного врачами к домашнему режиму, Марьяна добилась выездного следственного действия, хотя назначенный Соне адвокат возражал, ссылаясь на ее статус задержанной: она имела полное право отказаться. Адвокату число и адрес не назвали — пошли на «беспредел». Утром 20 октября автозак с двумя милиционерами, Марьяной и безучастно — покорной гражданкой Кутеповой, задержанной по подозрению в пособничестве убийце, подъехал к дому № 32 по улице Бурмистрова, где проживал покойный Миклачев Анатолий Зотович.

Он действительно мог бы пересидеть в глубокой тайге, даже в зимней, хоть месяц. Но не в этот раз. Кадык уходил по дуге, вырываясь из широкого сектора облавы. Он понимал, что охват не может быть больше тридцати, ну сорока километров — где им столько народу собрать за короткий срок? Отойдя от ручья, он перешел на бег и совершил вполне рядовой для него марш-бросок на пятьдесят километров, почти не останавливаясь. Он бежал на юго-восток, пока не прикинул, что пора, и свернул на север, в направлении к магистрали. Его подгонял инстинкт выживания, но мысли о ней треножили, выкачивали энергию. Он отгонял их как мог, сжимая кулаки до боли в фалангах пальцев. Конечной целью был Славянск, железнодорожный вокзал, ячейка автоматической камеры хранения, где ждал последний на этом этапе маскарадный костюм и деньги. Но и она где-то там, в городе. Возможно в тюрьме. Он не знал, чего больше хотелось ему сейчас: уйти от погони, выжить, раствориться на просторах России или сделать невозможное — проникнуть в ментовское логово и задать только один вопрос: почему? В его сознании не укладывалось, как она могла сбежать после всего, что было между ними, как она решилась предать на взлете его любви, после того, что сделал, при ежеминутной готовности сделать для нее что угодно, убить кого угодно, увезти в какие угодно края.

Сука! Он любил суку, а она воспользовалась. Это понятно. Другое непонятно: как жить без нее, зачем?

Соня вышла из машины, «ассистируемая» двумя милиционерами. Марьяна, ехавшая следом, припарковалась и тотчас убедилась, что затеяла поездку не зря. Чуть только Соня узнала дом, она с криком рванулась назад к автозаку. Ребята от неожиданности едва успели прихватить ее. Соня Марьяна? подошла и, заглушая истеричные возгласы женщины, что есть мочи заорала: «Дура, он ждет тебя там!» Это подействовало шокирующе: Соня смолкла, в страхе уставилась на Залесскую, словно ребенок, перед которым нарисовалось чудовище.

— Что?!