Продолжая движение поездов

Она на мостике через канал, перегибается, смотрит в воду – черная челка щекочет веки. Она одета: черные джинсы, черная куртка. На дне канала лежат погибшие велосипеды, их скелеты – колеса, рули – исчезают, когда весеннее солнце прячется за тучи и вода становится зеркальным отражением неба, и снова появляются, когда солнце появляется и разгребает лучами муть старой влаги. Переходит по мосту на другую сторону. Облизывает по-весеннему сухие губы, они непривычно мягки. Шаги еще неуверенны и мир в таком виде еще непривычен, поэтому случайно забредает на вокзал, в холл с табло, и глубоко дышит, чтобы снова попасть душой в свое тело в этом обилии людей – все разговаривают одновременно, она слышит, воспринимает и понимает всех одновременно, в этом и беда.

Но тут она узнает человека, в которого влюблена, он идет на перрон, она спешит за ним, челка вздрагивает над глазами.

– Постой! Не уезжай без меня, пожалуйста!

Он оборачивается. Удивлен, обрадован.

Он прижимает к себе ее влажную куртку. Потом – ниже, прижимает к себе ее джинсы. Она думает: «А где же я?»

И они идут – то обнявшись, то, как дети, держась за руки. Идут домой.

* * *

Они танцуют в ласкающей темноте, босиком на деревянном полу, оба в одних джинсах. Тела их вытягиваются напротив поблескивающего окна, стекло повторяет их хореографию. Итальянские воспоминания Чайковского из CD-плеера, поддержка – он поднимает ее над головой, она растягивается в пространстве, лежа на воздухе. В квартире достаточно места и совсем мало мебели, хозяин, у которого сняли, так и сказал: «Можно танцевать». Здесь давно не было ремонта. В углу свалены старые журналы о литературе и искусстве.

Потом, уменьшив громкость, она пытается научить его летать. Не так, как птицы, немного иначе.

– Смотри, – шепчет она в тишине. – Ты разбегаешься, и… главное – оторвать ноги от пола, потом легко.

Он тренируется. Только в апреле можно научиться полетам, у них мало времени.

– Бежишь, вдох – и…

Ничего не получается. Она показывает, у нее тоже не получается взлететь, но ее это не сбивает, и она говорит:

– Я помогу тебе.

– Может, достаточно этой игры? – откликается он немного нервно.

Но она не слушает. Она возится с окном, на самом деле в этой комнате не окно, а стеклянная дверь – когда-то был ажурный балкончик, но его убрали, а балконную дверь забили и превратили в неоткрывающееся окно. У нее получается распахнуть балконную дверь, и в комнату сыплются комки грязи и бумаги, пыль, все летит по полу. Следом вкатывается весенний город: огни в сумерках, тени церквей, звон первых листьев, стук каблуков и свежий воздух. Она немного растеряна. Она отходит и делает громче музыку, которую совсем заглушили городские шумы.

– Вот теперь у тебя точно получится, – говорит она. – Это просто: разбегаешься и отрываешься от пола.

Он больше не возражает. Он отходит в наиболее отдаленную от балконной двери точку комнаты, бросает взгляд на город и начинает разбег.

* * *

Майское утро, трава влажна, как поцелуи. На футболку она накручивает льняной шарф. Во дворе ее встречает велосипед. Она едет по пустой дороге, наушники в ушах, шарф догоняет, какая свобода, какая свобода, как жаль, что она уже побывала и больше никогда не будет птицей. Отпускает руль, опрокидывает лицо к небу. Там солнце и Бог. Она говорит Богу: «Спасибо!» Проезжает мимо букинистической лавочки, видит церковь и на всякий случай повторяет свое «спасибо». И так возле каждой церкви и возле собора, будто в каждой живет свой отдельный бог и каждого надо поблагодарить.

Она подъезжает к замку, в котором расположен университет. Она недавно вспомнила, что записана на одну интересную специальность, что-то вроде «гуманитарная историчность религиозного естествознания», что-то подобное, она сама точно не помнит, но начала посещать лекции и семинары – как раз начался летний семестр.

Входит в аудиторию, греет озябшие пальцы о картонный стаканчик с кофе, только что купленный в кафетерии. Слушает лекцию о зооморфных божествах, тотемизме, представлениях древних о легком преодолении границ биологического вида посредством магических пассов (небольшой экскурс – Кастанеда). Она поднимает руку и, когда профессор вопросительно-ободряюще кивает, просит дать ей указания на литературу, в которой она могла бы найти практические рекомендации по превращению в птицу.

– О, это слишком специфическая тема, мне самому нужно заглянуть в библиографию… знаете что, пришлите мне мейл, и я вам перешлю ссылки. А лучше – зайдите ко мне в часы приема, сегодня с трех до половины пятого, мы можем вместе посмотреть и все обсудить.