Продолжение легенды

На этот раз дверь не была заперта, а Катрин крепко спала в своей постели. Хельга успела заметить и две чашки из-под кофе, и мужской халат в шкафу, прежде чем она проснулась.

– Ты дома? Почему не на занятиях? – строго спросила наставница.

– Каникулы.

– Что ж тогда мсье Анри не спешит к нам с визитами?

– Можно подумать, что я в том нуждаюсь, и без него есть с кем развлечься.

– Да с кем же? В доме ни одного молодого человека, кроме… – голос наставницы дрогнул, – неужели русича не пожалела?

– Напротив, пожалела, приголубила.

– Не может быть! – не поверила ей нормандка.

– Так уверилась в его благоразумии и забыла, что он мужчина? Ему давно пора иметь любовницу.

– А ты и рада ввести в грех чистую душу!

– Видать грех на пользу пошел, у него будто крылья выросли за спиной, – усмехнулась Катрин и уже серьезно призналась, – не могу я, как ты, без мужчины.

– Что же с ним будет, когда ты натешишься? – покачала головой Хельга.

– Поживем-увидим, – мудро заметила Катрин, скручивая волосы в тяжелый узел, – пойди лучше приготовь мне ванну.

– Угораздило же его влюбиться в эту взбалмошную американку, – расстроилась Хельга.

У нее было совершенно особое отношение к русскому мальчику, как она его называла про себя. Ее сыну сейчас как раз было бы столько же лет, сколько и ему, если бы море не забрало его вместе с отцом. У него были такие же светлые волосы и голубые глаза. Он мог бы так же любить эту красивую смуглую девушку, которая родила бы ей внуков. Но этого никогда не будет. Поэтому всей душой ей хотелось уберечь от беды русича, который видно никому не нужен, кроме своего «дядьки».

Выбрав удобный момент, Хельга решила поговорить с Дмитрием. Потому, как вспыхнуло его лицо, она поняла, Катрин сказала правду.

– Что думаешь делать?

– Не знаю. Вряд ли ее родители когда-нибудь согласятся на наш брак. Что я ей могу предложить, мансарду на Монмартре? Вот если бы Степану удалось что-нибудь узнать о моем наследстве!

Моряк еще с осени отбыл на родину, но пока вестей не подавал.

– Ее отец – разумный человек и постарается понять чувства дочери.

– В ее чувствах я тоже не уверен. Мне кажется, если бы мы встретились у нее на родине, она бы даже не заметила меня. Здесь мы оба одиноки, и это сблизило нас.

– Так лови момент, сынок, счастье само плывет к тебе в руки. Раз уж так случилось, обвенчайся с нею. Приличия будут соблюдены, и вы сможете, не таясь, жить вместе.

– На ее деньги? Она привыкла к роскоши и устанет ждать, пока я встану на ноги, в то время как легко может составить блестящую партию, – удрученно возразил Дмитрий.

– Если устанет ждать и захочет свободы, то всегда сможет уехать домой. Французский брак там вряд ли будет признан действительным.

– Значит, брак понарошку? – усмехнулся русич.

– От вас зависит сделать его настоящим. Я почти уверена, что так и будет. Тогда вы еще раз заключите брак уже по законам ее страны. Так что, оставь свою гордость, глупо не использовать шанс, который судьба дарит тебе.

XVII

Доводы Хельги были убедительны, но Ростоцкий так и не решился попросить руки Катрин. Ее сейчас занимали более высокие материи: свобода, справедливость, равенство, и не для себя, для всего человечества. Многие студенты, кроме учебных занятий, посещали какие-то собрания, кружки, общества. Ее тоже все время приглашали, но она отказывалась, боялась показаться смешной, поскольку совершенно не ориентировалась в хитросплетениях идеологических течений, партий, их лозунгах, кто за что выступает, чего они хотят. Но благодаря своему наставнику она узнала, чем отличаются консерваторы от либералов, социал-демократы от коммунистов, и в чем состоит женский вопрос. Она перестала чувствовать себя белой вороной, зато сокурсники просто теряли дар речи, когда смотрели в ее удивительные глаза. Призывные взгляды, любовные записочки сыпались на нее со всех сторон, и она находила все большее удовольствие в том, наблюдая возбуждаемые ею томления плоти бедных юношей.

– Ах, выбери, наконец, кого-нибудь и дай возможность другим девушкам найти партнеров, – возмутилась одна из ее сокурсниц, с которой она поддерживала приятельские отношения. В студенческой среде пары складывались быстро и ненадолго под влиянием теории «стакана воды».

– Не волнуйся, Ленхен, мне никто не нужен, у меня есть жених.

– Ты уже спала с ним? Он красив? Это любовь или секс? – засыпала ее вопросами немка.

– Мы родственные души, и этим все сказано.

С тех пор Катрин никуда не ходила без Дмитрия.

Они посещали вечерние лекции известных социалистов, философские вечера, университетские диспуты. Общество собиралось большое и очень разношерстное: студенты, какие-то писатели, эмигранты из разных стран, служилые люди, и все говорили, но мало кто слушал. Никому не было дела ни до кого. Они не принимали участия в дискуссиях и очень скоро поняли, что не смогут приобщиться ни к каким политическим движениям.