Продолжение легенды

На студенческих вечерах яростные споры о спасении человечества неизменно переходили в еще более горячие обсуждения отношений полов. Свободная любовь, любовь к двум, – эти темы были очень популярны и уже давно перекочевали из литературы в публицистику и в действительность.

– Мережковский утверждает, что истинная любовь должна простираться на всех людей. Я не думаю, что он призывает к вселенскому греху, просто не связывает любовь с половой формой ее проявления, а придает ей какое-то новое, высшее качество, вот как он пишет:

Я встречусь с той, которую любить

Мне суждено любовию священной,

Единственной, святой и неизменной.

– То есть, он все-таки мечтает о любви единственной. Интересно он ее нашел?

– Говорят, он женат на красивой талантливой женщине, правда, склонной заводить романы, которые не всегда ограничиваются платоническими отношениями.

– Неужели ей мало любви священной, тогда зачем было выходить за него замуж?

– Ну, как отказать, когда жених – известный литератор, оригинально-мыслящий человек, интересный собеседник? Публичные выступления Мережковского обычно проходят с огромным успехом. Он достаточно популярен и здесь, имея статус борца с абсолютизмом и демократа. Сорбоннская зала была переполнена на его лекции. Даже у меня в конспекте кое-что осталось:

…если «революционное движение преследует только практические цели, то в момент успеха вместо торжества справедливости наступает не что иное, как передел собственности, утверждение новых «хозяев жизни», устанавливающих законы «по разумению своему», своему пониманию «добра» и «зла», что в конце концов приведет к абсолютному смещению нравственных ценностей».

И смысл в этом есть, весь опыт произошедших революций подтверждает его правоту.

– Значит, он заведомо предполагает, что победители нравственно будут ниже побежденных, и порядки которые они установят будут хуже разрушенных. Так во имя чего революция, жертвы?

– Мережковский для повышения нравственности предлагает развивать религиозное сознание. Однако его «религиозно-общественные» откровения не оценили даже русские эмигранты – революционеры. Большинство из них являются марксистами, а значит – безбожниками.

– Не утруждайтесь, если честно, религиозное воспитание революционеров меня не очень интересует. Куда больше меня занимает жена писателя, что ее не устраивает в их браке, почему в ее жизни появляются другие мужчины.

– Катрин, вам надо попробовать писать, у вас иногда такие оригинальные мысли появляются, что я не знаю, как на них отвечать. Собственного опыта семейной жизни у меня нет, книг его я почти не читал. Самое банальное, что приходит в голову, она не испытывает к нему страсти, но возможно причина глубже. Редкая женщина предпочтет комфорту аскетизм.

– Что-то я не очень уловила, причем здесь это.

– Самым страшным соблазном Мережковский считает соблазн… комфорта. «Это цвет современного промышленно-капиталистического и буржуазного строя, которому служат все силы природы – звук, свет, пар, электричество – все изобретения, все искусства, – пишет он. – Бытовой комфорт – «пародия на рай», рай в одной отдельно взятой квартире, доме или стране.»

– Или на холме! – задумалась Катрин. – Вот чем отец завоевал сердце жены – создал рай на ее любимом клочке земли. Робийяр создал гениальные картины, которыми гордятся многие музеи мира. Да, но все это осуществилось много позже, и не будь ее, не было бы ни «рая», ни картин. А я еще пытаюсь тягаться с нею, кого я могу вдохновить и на что? Робийяра и то хватило только на рекламу. Может быть, это и есть моя стезя?

Дмитрий видел, как напряженно она что-то обдумывает, потом решительно тряхнула головой, словно приняв чей-то вызов. Как обычно он не стал ее ни о чем спрашивать – расскажет сама, если посчитает нужным.

Разговор состоялся спустя несколько дней.

– Знаете, Митья, – обратилась она к нему, – университет мне не нужен, я не стану ни ученым, ни учительницей. Мое дело – зарабатывать деньги или я не дочь своего отца. Мой прадед был пиратом и авантюристом, дед – успешным ирландцем, так неужто их кровь не поможет мне?

И она показала ему литографию рекламы, вклеенную в модный журнал.

Он узнал Катрин, несмотря на белокурые волосы и маленький вздернутый носик – типичные для рекламного плаката. А вот улыбка не была заказной. Чуть обозначенная, влекущая, она таилась в удивительных глазах цвета морской волны, в уголках слегка приоткрытых губ, которые хотелось поцеловать даже при беглом взгляде на них. Художник не только выразил свои чувства на полотне, но и сумел показать, насколько они приятны позирующей ему модели.

– Так вот что удерживает мисс Батлер в Париже – любовь к знаменитому дяде! – Дмитрий впервые не смог сдержать своего огорчения и сухо ответил, – Вам виднее, вы дочь не только своего отца, но и своего класса.

– Какого класса? В Америке вообще никто не делит общество на классы, – заявила Катрин, и по его скептической улыбке поняла, что это не так, но спорить с нею он не будет. – Да говорите уже, ведь вы со мной не согласны?