Продолжение следует...

— Инициативная группа «спецов», или, как мы называем, оргкомитет, собирается каждый понедельник в шесть часов, — сказал Дергачёв. — Приходи. Будем ждать.

В понедельник я приехал на Кропоткинскую.

...В классе, увешанном географическими картами, стенгазетами и изомонтажами, сидели сорокалетние военные и штатские, делали на ватмане эскизы стендов, набрасывали проект панорамы артиллерийского боя. Вместе с ними за столом работал бывший военрук второй спецшколы Ефим Ильич Левит. В форме полковника, с планками наград. Орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, орден Суворова...

Последний раз до этого я видел военрука второй спецшколы в 1940 году в лагерях Военно-политической академии, где наши школы проходили лагерный сбор.

Поседел с тех пор Ефим Ильич. И его воспитанники, как и я, поседели.

Но седина не помеха, о ней забываешь, особенно тогда, когда бывший учитель командует в классе бывшими учениками, называя их по именам.

Тогда, давно, он обращался к ним: «Учащийся Иванов...» «Учащийся Петров...» Так требовал устав. Теперь: «Петя», «Вася». Нежнее.

А в общем, всё, как в прежние времена. И даже отчитывает он их, как тридцать лет назад: «Почему ты опоздал? Никаких оправданий...»

Курс учёбы и воспитания продолжается.

Экспонатов для музея было уже немало: нашли фотографии, письма, комсомольский билет, пробитый осколком. Прошедшие через фронты войны «спецы» отдали для музея самое бесценное и святое, что у них осталось от военных времён, — кусочки своей жизни: дневники, газетные вырезки, документы. То, что так долго и бережно хранили. Даже плащ-палатку один «спец» отдал. Плащ-палатку, в которой прошагал всю войну. Много документов, писем, орденов передали музею родители погибших спецшкольников.

Сидят за маленькими школьными партами сорокалетние люди, рисуют на ватмане экспозицию будущего музея боевой славы, и вдруг один из них говорит:

— А если бы мы пушку раздобыли, полковую пушку, на которой мы учились? Какой же артиллерийский музей без пушки?

Левит отвечает:

— Не первый раз, ребята, задаёте вы этот вопрос. Мы ведь давно ищем такую пушку. Но трудно её найти...

Легче отыскать древний клад, чем пушку нашего детства и нашей юности — семидесятишестимиллиметровое полковое орудие образца 1927 года. Может, где-то в других музеях попросить? Или на старых артиллерийских складах?

После встречи со своими ровесниками, бывшими «спецами» второй артшколы, я вернулся домой и смотрел по телевидению фильм о майском военном параде.

По Красной площади тягачи тащили огромные ракеты.

Далеко, очень далеко шагнула военная техника. Когда-то высшим её достижением были прославленные «катюши». Теперь — межконтинентальные ракеты.

Я смотрю на эту великую мощь и вдруг ловлю себя на мысли: думаю о другом. Я думаю о полковой пушке, о пушке нашей юности, потому что без неё не было бы и сегодняшних ракет.

Мы учились на ней, простенькой «семишостке». И в великую победу, которую одержал советский народ, одолевший немецко-фашистских захватчиков, внесли свой вклад тысячи московских комсомольцев, добровольцами пошедших в артиллерийские школы.

Теперь в армии служат их сыновья. Они стоят на посту у ракет, сидят за пультами электронных машин или у радиолокаторов.

А где же всё-таки найти полковую пушку старого, довоенного образца? Она очень нужна не как оружие, а как источник вдохновения для тех, кому сегодня пятнадцать.

Музея ещё не было, но в зале на втором этаже, где он должен был разместиться, уже висела мраморная мемориальная доска. Сначала на ней было высечено двадцать девять имён спецшкольников, погибших на фронтах Отечественной войны. Ниже оставлено белое поле. Шёл розыск живых и мёртвых...

Я ещё вернусь сюда, на Кропоткинскую, 12, и расскажу о музее, когда он откроется.

Первый звонок принадлежал Владимиру Дергачёву.

Второй...

— Здравствуйте, говорит брат Анатолия Белова...

— Белова?

— Да, да, бывшего спецшкольника Белова... Погибшего на фронте офицера... Вы ведь учились в пятой?

Белов... Белов... «Мушкетёр»! Товарищ Мамленова!

Сразу вспомнил: Гендриков переулок, библиотека-музей Маяковского... «Как у вас в спецшколе?» Потом фронт. Мы с Мамленовым и Исаковым сидим на скамеечке у штаба полка. «Как у вас на фронте?»

Вскоре ко мне приехали брат Анатолия — Николай Иванович и сын — Борис Анатольевич.

Белов женился сразу же после окончания спецшколы, и, когда он был в Одесском училище и на фронте, у него рос сын.

Сейчас Борис — специалист в области морской геологии. А вот давняя фотография, фотография с пометкой «29 августа 1943 г.». Стоит гордый трёхлетний малыш, и у него на груди орден Красного Знамени.

Приезжал отец с фронта в Москву в отпуск на несколько дней и сфотографировал сына со своим орденом.

Он видел его в последний раз.

...Боевое крещение Анатолий Белов принял под Лугой, дрался за прорыв ленинградской блокады.