Продолжение «Тысячи и одной ночи»

Как только наступила ночь, Зефани с помощью раба, что служил тюремщиком в подземельях ее дворца, отвела Хикара туда, где держали старого колдуна. Там она устроила его, и безотрадная темница показалась ей волшебным чертогом, ибо укрыла ее невинного мужа от злобы и зависти.

Всё это время, запершись в своих покоях, двуличный Надан изображал опечаленность, а на самом деле злорадствовал. Синкариб призвал его к себе.

— Утешься, Надан, — сказал он своему визирю. — Твой дядя был нам в тягость, а дурной настрой сделал его слишком опасным. После смерти его жены их имущество достанется тебе, думаю, ждать придется недолго, ибо она не сможет пережить такую потерю.

Царь и Надан предались развлечениям, желая заглушить сожаления и тревогу, а также тайные угрызения совести, которые мучали их, ибо они по-прежнему пренебрегали своим долгом и интересами Ассирии.

Смерть Хикара погрузила Ниневию в великое уныние, вскоре вся страна облачилась в траур, а в соседних государствах никто не мог понять, как Синкариб решился погасить светоч Азии, чьи лучи служили самой надежной опорой его власти. Враги Ассирии открыто торжествовали и отныне лишь искали предлог, дабы завоевать ее.

Царь египетский, фараон, нашел это обстоятельство слишком благоприятным, чтобы им не воспользоваться. Его посланник прибыл в Ниневию и передал Синкарибу такое письмо.

Фараон,

царь семиустого царя всех рек земных,

что наполняет неиссякаемыми водами

морские бездны, —

Синкарибу, царю Ассирии.

Пусть невежда отречется от власти!

Мы желаем воцариться на всей земле,

дабы с помощью мудрости нашей облегчить

ярмо человечества. Покинь свой трон!

Выйди вместе со знатью своей и народом

навстречу оковам, которые принесет армия, коей

я покрою все пески твоей страны.

Не жди в глубине дворца разрушений и смерти.

Есть только одна возможность вступить со мною

в переговоры как с братом.

Вот мои условия.

Есть у меня загадки трудные.

Пришли мне человека, способного их разгадать.

И пусть он выстроит мне между небом и землею

дворец так, чтобы не было у него никакой опоры,

а крыша его ни за что не держалась.

Я могу почитать только того, кто превосходит меня.

Если ты исполнишь волю мою,

я буду выплачивать тебе четыре года

десятую часть доходов всего Египта.

Если же посланный тобою человек сдастся и нарушит

хотя бы одно из поставленных мною условий,

готовься к карам более суровым, ибо я накажу тебя

либо за неповиновение, либо за высокомерие.

Пораженный Синкариб показал письмо фараона Надану.

— Какими средствами я могу отвратить бурю, угрожающую моему царству? — спросил государь. — Созови всех до единого звездочетов, ученых и мудрецов, а также зодчих. Спросим у них, каким чудом можно построить этот немыслимый дворец, что требует от меня царь Египта. И посмотрим, найдется ли среди них тот, кто готов разгадать загадки фараона.

Созыв столь необыкновенного собрания удивил жителей Ниневии; списки с послания египетского царя ходили по рукам, и вскоре один из них попал к Зефани. Ночью она, как обычно, пришла к Хикару и рассказала ему о письме и о волнении, им вызванном. Бывший визирь внимательно прочел послание и спросил у Зефани, что она думает о нем.

— На мой взгляд, — отвечала мудрая женщина, — это всего лишь легкое облачко, которое развеется при первом дуновении ветра. Если бы мой Хикар был по-прежнему жив для всех, я смотрела бы на происки царя египетского как на пустопорожние мечтания. Я уже придумала, как построить воздушный дворец, однако пусть фараон и дальше атакует нас подобными письмами, это лучше, нежели узнать, что его армия у наших границ.

И пока эти двое, счастливые радостями, которые они дарили друг другу, спокойно беседовали об угрозах египетского царя, Ниневия бурлила, дабы собрать совет, способный на эти угрозы ответить. Если по улице шел прохожий с опущенной головой, застывшим взглядом и задумчивым видом, царские стражники хватали его за рукав со словами:

— Поторопись, ты, несомненно, ученый, тебя ждут на совете во дворце.