Продолжение «Тысячи и одной ночи»

Отсчитав деньги, покупатель, как и накануне, взял по одному плоду из каждой корзины и подбросил их в воздух. Фрукты исчезли, а невидимые руки, как будто только и ждали, чтобы забрать всё, что было в лавке, и в мгновенье ока прилавки Нарили опустели. Даже листочки, что служили украшением, перенеслись в лавку Иль-Далхука. После этого чуда армянин вспомнил о Бадуре. Сын Нарили, одетый в новое платье, с тонкими бровями и крошечной козлиной бородкой, сгорая от нетерпения, давно уже ждал, когда же покровитель обратит на него свой взор.

«Вот это уже другое дело, мой друг! — похвалил его Кассанак. — Ты выглядишь чудесно! А цветы готовы?»

«Я про них не забыл».

Бадур показал волшебнику букет.

«О, как много цветов! Надо выбрать самые красивые, свежие, благоуханные… Вот так, хорошо, этого хватит… Перевяжи их и дай мне».

Армянин взял букет, подбросил его вверх, и цветы отправились вслед за фруктами.

«Ах, — сказал он Бадуру, — жаль, ты не знаешь языка звезд, а не то я дал бы послушать тебе с помощью трубочки моей и рожка слова благодарности. Небесная речь весьма трудна, особенно в том, что касается произношения, ибо в ней отсутствуют гласные. Но ничего, тебе дадут хорошего наставника, он сумеет выучить тебя лучше, чем я. А пока давай еще раз представим тебя твоей невесте, пошлем ей портрет более точный и привлекательный, чем вчера, потому что тогда лицо твое закрывала густая борода и слишком лохматые брови, а теперь твою красоту ничто не затмевает. Принеси ушат с водой».

Бадур, не колеблясь, исполнил приказание, поставил посудину посередине лавки и склонился к самой воде, чтобы отразиться в ней как можно лучше, но вдруг две невидимые руки вцепились в его бороденку и потянули вниз. Он непременно нахлебался бы воды, если бы не уперся обеими руками в края ушата. Мать его вскрикнула, Бадур вырвался, а армянин захохотал:

«Какая милая шутка! О госпожа, ты не знаешь, до чего изобретательны наши женщины! Они потащили твоего сына на дно, чтобы похитить его поцелуй. Взгляни, его лицо словно жемчужинами усыпано, а губы как будто благоухают амброй? Давай, дитя мое, наклонись еще раз, тебя ждет только ласка, улыбнись, и пусть глаза твои светятся любовью. Тогда небесной невесте захочется сохранить этот приятный образ, и она не станет портить столь восхитительное выражение лица».

«Да, сынок, — Нариля погладила Бадура по щеке, — господин прав. Ты не заметил, как тебя поцеловали, на твоих губах остался запах розы и фиалки. Давай, друг мой, пусть звезды повеселятся, не забудь, ты должен им понравиться. Не бойся, наклонись над водой и посмейся от всего сердца. Всем своим видом покажи, как ты благодарен и доволен».

Глупый малый, желая угодить матери, встал на колени перед ушатом, склонил лицо к воде и засмеялся, а точнее, заблеял по-козлиному.

«Очень хорошо! Прекрасно! — воскликнул Кассанак. — Продолжай, видишь, тебя уже не тащат под воду. Смейся, хохочи! Пусть невеста не только увидит тебя во всей красе, но и порадуется твоему веселому нраву».

Бадур расстарался, и новый взрыв хохота затмил все предыдущие — его стало слышно даже на улице. Этот шум привлек поставщика халифа, и он громко постучал в дверь. Хозяйка пошла открывать, а ее сынок резко поднялся.

«Что случилось? — спросил поставщик у Нарили. — Ты уже не торгуешь фруктами, ты превратила свою лавку в хлев? Да, вот и корыто с пойлом… Однако я слышал, что сегодня сюда доставили много товара. Где он? Могу я его купить?»

«Раньше надо вставать, — со злостью отвечала Нариля, — тебя опередил тот, кто больше платит, а моя лавка выглядит как хлев, только когда в ней появляются такие, как ты».

«Что за дерзкие речи! — возмутился поставщик. — Или ты не знаешь, что я служу самому халифу?»

«Или ты не знаешь, что это городская лавка и я служу всем жителям Багдада, а тот, кто приходит позже, сам виноват?»

«Прощай, хозяйка! Правду говорят, что ты сошла с ума. Ноги моей больше у тебя не будет».

«Прощай, господин поставщик! Держи слово свое, и все скажут, что ты весьма благоразумен».

«Я ухожу, госпожа лавочница. Весь дворец узнает, что ты вытворяешь».

«Ступай, господин поставщик. Уж я позабочусь, чтобы там узнали и о том, что ты себе позволяешь».

Покупатель ушел разъяренный. Нариля задыхалась от бешенства, и армянин попытался ее успокоить.

«Забудь этого невежу, хозяйка. Обещаю, тебе не придется больше иметь с ним дело, давай закончим то, что начали. Пусть твой сын снова посмотрится в воду, но ведет себя потише, чтобы не привлекать незваных гостей».

Бадур снова встал на колени, и как только армянин счел, что портрет готов, он отправил его звездам тем же способом, что и раньше, а затем, переговорив с небесами с помощью трубочки и рожка, сказал Нариле:

«Твоему сыну очень повезло, однако удача порождает зависть. Если он хочет попасть на небо, ему надо быть весьма благоразумным и не кичиться своим превосходством. Думаю, завтра у меня будут для вас хорошие новости, но не забывайте о фруктах: они должны быть лучшими из лучших».

Небесный поставщик откланялся, и Нариля сказала сыну: