Продолжение «Тысячи и одной ночи»

«Визири, кади, стражи порядка, все подданные мои, я всегда требовал от вас терпения и благоразумия. И ко мне вы должны отнестись точно так же. Не судите меня сгоряча, а выслушайте… Я достиг вершин, о которых даже не мечтал, но мой царский венец мне безразличен, и к тому же я не имею на него никакого права. Но мне не хотелось бы лишиться уважения вашего. Я хочу объяснить поведение мое и рассказать о его причинах. Знайте же, что я не брат царя, коего вы сочли недостойным трона. Я человек простой, разоренный и гонимый, я покинул родные края и укрылся в вашем царстве, но по дороге у меня отняли детей и жену. Я смиренно склонил голову под ударами судьбы, которая привела меня в вашу столицу. Тут меня схватили и заставили работать на строительстве дворца. Твердо веря, что терпение есть самая главная и необходимая человеческая добродетель, я призвал одного из моих товарищей, который сломал ногу, со смирением отнестись к постигшему его несчастью. „Терпение, — говорил я ему, — есть столь великая добродетель, что она способна вознести на трон человека, брошенного на дно колодца“… Царь, предшественник мой, услышал эти слова, и они так возмутили его, что он немедля бросил меня в тот самый колодец, из которого вы вызволили меня, дабы посадить на престол… Когда правитель соседней страны, изгнанный из ее пределов узурпатором, пришел просить меня о помощи, я узнал в нем моего собственного повелителя, который несправедливо отнял всё мое состояние и принудил покинуть родину. Однако не я один был жертвой его прихотей и жестокостей, все подданные стонали под его гнетом… Разбойники, которых я велел казнить, похитили моих детей и раздели до нитки… И наконец всадник, которому я приказал отрубить голову, — это тот самый негодяй, что силой увел мою жену… Я не намеревался мстить за себя лично. Я — царь, посаженный вами на трон, я — орудие Бога на земле и твердо верю, что не имею права проявлять милосердие, если оно наносит вред государству вашему. Я должен был исполнить волю Провидения, наказать виновных и избавить общество от слишком опасных для него злодеев… Тиран, который не уважает законы, а повинуется лишь собственным страстям и прихотям, есть бич для народа. Может быть, мы не в праве лишать такого правителя жизни, но заведомо нельзя оказывать самодуру помощь, поскольку тем самым мы позволим ему и дальше предаваться мщению, несправедливости и жестокости, ибо они у него в крови. Напротив, весьма предусмотрительно отнять у него такую возможность… Разбойники, нападающие на караваны, грабящие путников, не признающие ни законов, ни порядка, не могут стать полезными и уважаемыми членами общества и никоим образом не заслуживают чести стать защитниками родины. Сослать их — означало бы вернуть их к прежним привычкам и занятиям, тем самым число злодеев будет расти, а беды людские — множиться до бесконечности… Похититель женщины — чудовище, от которого следует избавиться. Тот, кто пошел на такое преступление, способен на любое другое… Таковы причины моих поступков. Суровость обходится мне дороже, чем кому бы то ни было, но я был бы недостоин доверия народа и нарушил бы долг правителя, не прояви я ее в подобных обстоятельствах… Если, как самодержец, я перешел границы дозволенного, то готов передать власть в ваши руки. Я вновь обрел детей моих и любимую жену, я вознагражден сверх всякой меры всевидящим Провидением, и мне остается лишь пожелать вам счастья и более мудрого, нежели я, правителя».

Абосабер закончил свое оправдание. Собрание восхищенно и почтительно притихло. Однако вскоре раздался крик, который поддержали тысячи других голосов:

«Да здравствует Абосабер! Да здравствует наш царь! Да здравствует наш терпеливый государь! Здравствуй на веки вечные! Царствуй, Абосабер!»

Правитель удалился в свои покои и приказал привести туда жену и детей.

«Вот видишь, моя дорогая, — сказал он, утолив нежные порывы сердца, — каковы плоды терпения и последствия поспешности. Откажись от своих убеждений и внуши нашим детям эти великие истины: добро и зло творятся под всевидящим оком Провидения. Божественная мудрость вознаграждает и карает неминуемо и безошибочно. Человека терпеливого, смиренно покоряющегося судьбе, рано или поздно ждет слава».

РАССКАЗ О БАХЕ́Т-ЗАДЕ́ И ДЕСЯТИ ВИЗИРЯХ Продолжение

Аладдин закончил рассказ и почтительно умолк. Бахе́т-зада́ как будто призадумался.

«Разве могут столь мудрые речи, — подумал он, — исходить из уст человека с порочным сердцем и преступной душою?»

— Что ж, — обратился царь к предполагаемому негодяю, — я откладываю твою казнь до завтра. Тебя отведут обратно в темницу, но советы твои принесут свои плоды. Вор должен быть изгнан из числа порядочных людей, из рядов защитников отечества и вообще стерт с лица земли. Но, поскольку в то же время ты предупредил меня о вреде поспешных решений, дозволяю тебе прожить еще один день и одну ночь.

С этими словами государь распустил собрание.